На вѣжливый поклонъ Софьина Соломонида Егоровна граціозно покачнулась всемъ корпусомъ и показавъ рукой на кресло, проговорила самымъ мягкимъ и какбы болѣзненнымъ голосомъ:
– Prénez place, мусье Софьинъ.
– Извините, что я такъ замедлилъ засвидѣтельствовать…
– Mieux tard, que jamais, сказала Соломонида Егоровна, очень кстати перебивъ глупо-оффиціальное начало этикетнаго визита: признаться, мы еще не устроились, какъ слѣдуетъ. Только какой ужасный вашъ городъ! Нигдѣ нельзя достать порядочной мебели.
– У Голли, кажется, недурна; дорога только.
– Ахъ, какъ это можно говорить? Не въ томъ, что дорога; мы готовы заплатить, что угодно, но дурна, ужасно дурна. Можете вообразить, каково привыкать къ мебели какого-то тамъ вашего Молли, Голли право, не знаю, послѣ Гамбсовской. У насъ въ Петербургѣ вся мебель была отъ Гамбса.
Дѣйствительно, сказать что нибудь противъ этого было очень трудно, и Софьинъ молчалъ въ благоговѣйномъ уваженіи къ мебели Гамбса, покоившей тучную особу барыни.
– И все это нами продано рѣшительно за безцѣнокъ, продолжала Соломонида Егоровна.
– Да, переѣзды никогда не обходятся безъ потерь.
Сказавъ такой глубокомысленный афоризмъ, Софьинъ опять замолчалъ. Богъ его знаетъ, или ужь въ теченіи этихъ двухъ лѣтъ онъ разучился говорить, или Соломонида Егоровна имѣла въ себѣ что нибудь расклеивающее всякую складную рѣчь только разговоръ какъ-то не вязался. Къ вопросамъ о здоровьѣ, къ толкамъ о погодѣ Софьину не хотѣлось прибѣгать, и потому онъ положилъ лучше слушать, и смотря уже по обстоятельствамъ, подкинуть и свою какую нибудь сентенцію.
– Скажите, мусье Софьинъ, есть тутъ у васъ какое нибудь общество?
Опять вопросъ, весьма трудный къ разрѣшенію, но однакожь отвѣчать все-таки надо.
– По крайней мѣрѣ, сказалъ Софьинъ, нельзя отказать въ этомъ ни одному губернскому городу.
– Да, это конечно, съ достоинствомъ, подтвердила Соломонида Егоровна. Толькожь такое, я думаю, и общество! Какіе нибудь совѣтники, секретари…
– Есть и совѣтники и секретари, которые не уронили бы никакого общества.
– Да всежь это не то, что называется socièté. Вотъ въ Петербургѣ, напримѣръ… повѣрите ли, мусье Софьинъ, отъ однихъ каретъ не было проѣзду мимо нашего дома. Всепервостепенные сановники да всякія знаменитости – вотъ это такъ общество! А здѣсь ктожь такой?