– Серебро?
– Два. Вы ж обратно пойдете?
– Два так два.
Еще в кабаке я заметил, что Рок легко расставался с деньгами и
любил шиковать. Впрочем, наши доходы с грабежа такое позволяли.
– Этот Арайт мутный тип. – произнес Рок, когда мы вышли за
городские ворота. – Был учеником аптекаря и переписчиком в Стробе.
Строб большой город. Он стоит на реке между землями магов и ордена.
Денег там немерено. Даже учеником аптекаря можно стать только по
наследству. Сам понимаешь, чтобы заслужить изгнание надо сотворить
что-то посерьезнее обычного убийства. Иначе бы его родня просто
заплатила штраф.
Впрочем, вся эта характеристика из уст Рока звучала скорее как
рекомендация, а не осуждение. Мол есть в парне потенциал.
– А в какой такой Загончик мы идем? – спросил я.
– Да есть местечко. Там селятся те, у кого не хватает денег на
дом в городе. Мы его не видели по дороге, потому что Загончик с
другой стороны стен. Идти недалеко, но хочу прогуляться. В
Загончике живет пара наших человек. Сливают сведенья про караваны,
помогают продавать добычу. Одной бабенке мы занесем деньжат, а
другому мужичку кое-какое оружие и светящиеся кристаллы.
Загончик оказался небольшой деревенькой, которую окружал высокий
плетёный забор. Поселение примыкало одновременно к реке и городской
стене. Внутри горел свет. Даже звучала простенькая веселая музыка.
Ворота у Загончика были металлические. Над ними нависала кривая,
вышка из ржавого железа.
– Кто идет? – послышалось сверху.
– Гости. – ответил Рок.
– Люди или перевертыши?
– Люди, конечно. Если сомневаешься, открывай и дай понюхать
красного.
– Не открою. На веревке вам тряпицу спущу. Потому как вдруг
перевертыши и кишки мне выпустите.
Перевертыши. Я уже много слышал про них. Какая-то нечисть,
способная принимать человеческий облик и даже разговаривать. Против
них жрецы Корнерога придумали красную мазь, запах которой заставлял
перевёртышей кривится или даже терять ложное обличье.
Внутри Загончик представлял собой поселение с одной центральной
улочкой, которая вела к небольшой площади у реки. Там располагалась
питейные и увеселительные заведения. Горело несколько костров,
играли музыканты, пара десятков низкорослых аборигенов отплясывали
какой-то активный танец. Первый раз вижу местных крестьян хоть
сколько-то счастливыми. Может быть, именно за этим они идут в
город? Собирают мёд, сушат рыбу, делают брагу, чтобы потом обменять
всё это на пару серебряных монет и спустить их вот тут на берегу.
Даже в таком поганом мире человек тянется к счастью.