- Лучше не надо, - произнес он, наконец. – Я боюсь наворотить дел.
Эльза смотрела ему в глаза и понимала: их уже накрыло лавиной и несет куда-то прочь. Лавину не остановить.
- Не бойся, - сказала Эльза. – Не надо бояться.
Эльза не запомнила, как они переместились с кухни в комнату. Лютер целовал ее настолько жадно, словно боялся, что девушка в его объятиях растает в любую минуту, и, откликаясь на его долгий поцелуй, Эльза впервые за все время в столице чувствовала себя живой – живым, настоящим человеком, а не куклой и вещью. У Лютера были сильные сухие ладони и два длинных шрама, проложенных от шеи к ключице и груди; когда Эльза дотронулась до них, он вздрогнул и, оторвавшись от ее губ, попросил:
- Лучше не надо.
- Хорошо, - выдохнула Эльза, чувствуя, как по телу растекается приятное ласковое тепло. Не тот душный давящий жар, который охватил ее в объятиях Мартина – это чувство было похоже на прикосновение летнего солнца. Лютер осторожно стянул с нее тонкие темные брючки, которые Эльза купила специально для походов на лекции, и с такой же почти трепетной аккуратностью избавил ее от белья. Эльзе казалось, что она балансирует на грани между этим миром и удивительным зазеркальем, где есть лишь удивительная тонкая нежность. Лютер покрыл беглыми поцелуями ее живот, переместился к лобку, и мягко развел ее ноги в стороны.
«Дьявол побери, Мартин, - подумала Эльза. – Ты это заслужил».
Ее сердце билось, словно обезумевшее, кровь шумела в ушах, и, когда язык Лютера скользнул по уже влажным складкам, Эльза вздрогнула всем телом, громко застонав от удовольствия. Это было словно во сне или в ее мечтах, и Эльза, не в силах противостоять нарастающей волне наслаждения, могла только раздвинуть ноги шире и запустить пальцы в светлые растрепанные волосы Лютера, хриплым шепотом умоляя его не останавливаться.
Он и не собирался. Когда Эльза словно бы со стороны услышала свой вскрик от тягучего, похожего на теплый мед, удовольствия, Лютер оторвался от нее, и Эльза ощутила, как он медленно, будто боясь причинить боль, входит в нее. Она сдавленно вздохнула и подалась ему навстречу. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, быть с ней.
Если поначалу движения Лютера были осторожными и плавными, то потом, постепенно набирая темп, он стал грубее и резче – но Эльзе это даже понравилось. Теперь, когда они практически терзали друг друга, сплетясь в объятиях, Эльза испытывала какую-то злую радость. Она дрожала в руках Лютера, подаваясь ему навстречу, его пальцы оставляли синяки на ее коже, и, когда все тело пронзили болезненные спазмы удовольствия, Эльза, кажется, перестала дышать и обессиленно обмякла. Несколько минут Лютер яростно вколачивался в ее тело, а потом что-то сдавленно прошипел, и его помутневшие глаза прояснились. Какое-то время они провели, не разделяясь, в наслаждении минутами теплого единения, а затем Лютер легонько поцеловал Эльзу в губы и отстранился.