– Налей сам, он свежий.
– Никакого почтения к правителю.
Деллин хмыкнула, хлопнула в ладоши – и кабинет наполнился мягким
теплым светом. Тревожность никуда не исчезла, но чуть ослабла.
– Как Элай? Освоился?
– Обиделся. Сказал, что я его позорю, ведь никого из его
однокурсников не провожают в школу родители.
– Зато его провожает король.
– Боюсь, он привык.
Деллин улыбнулась. Может, луна и не виновата в ее настроении. В
новом учебном году в Школу Бури поступил принц. Любой директор бы
нервничал. Она выпустила десятки сильных магов, одного дракона,
двух отпрысков божеств и целую группу сирен, но принца все же
побаивалась. Спасибо Кросту: только одно чадо королевской четы
уродилось с необходимым для Школы Бури потенциалом. Трех принцев
стены замка не выдержали бы.
– Элай прав, ты слишком его опекаешь. Он хороший парень,
способный и общительный. Ему не нужен авторитет отца за спиной,
чтобы завоевать себе место под солнцем.
– Я потерял двоих детей, – напомнил Арен. –
Оставь мне право быть параноиком.
– Тогда съешь конфету и смирись. Незыблемый закон
мироздания: дети косячат, мы за них волнуемся. Иногда случается
справедливость, и в старости все становится наоборот.
Некоторое время они молчали. Деллин устало потерла глаза,
подумав, что кофе было бы неплохо заменить на бокал вина, а стены
кабинета – на беседку у моря. Или веранду домика в горах. Где тихо,
спокойно и нечем заняться настолько, что уже через пару дней тянет
к работе. Сейчас этого чувства очень не хватало.
– Что это у тебя? – Арен потянулся к нескольким
стопкам писем.
– Запросы на зачисление. Этих взяли, этим отказали.
Первые две стопки были такими высокими, что верхние письма едва
не падали, а вот третья почему-то состояла из одного письма, чем-то
настолько важного, что его даже пометили красными чернилами.
– А это, я так понимаю, – сказал король, пробежавшись
по тексту глазами, – та, кого ты собираешься удочерить? Или
зачем ты хранишь ее письмо отдельно?
– Она единственная, кто рискнул написать мне, –
ответила Деллин. – Коралина Рейн, из Фригхейма.
– И что? У нее нет магии. Крохи, за которые не возьмутся
даже светлые. При чем здесь ты?
– Не знаю. Мне понравилась ее смелость. Зная, что у тебя
почти нет дара, отправить запрос в самую сильную школу.
– Или глупость.
– Еще каких-то двадцать лет назад мы не знали, что делать с
магами, у которых слишком много силы. Каким-то чудом мы научились
справляться, обучать их, сохранять им жизни. И что? Теперь с каждым
годом все больше и больше детей, у которых магии нет вообще!