- Постой… брат Доминик… что за чушь ты несешь? – Даже плохо
соображая в жалких попытках превозмочь боль, усиливающуюся с каждой
минутой, я твердо помнил, что совсем не являюсь «заблудшим
еретиком». – Ты меня… в чем-то… обвиняешь? – Пусть и медленно, но
до меня начало доходить, какова же истинная причина подобного
поведения главы тайной инквизиторской службы. – И что же ты мне
инкриминируешь, брат Доминик? – Я собрал все оставшиеся силы в
кулак, чудовищным усилием воли отстраняясь от терзающей меня боли,
и твердо взглянул в черноту монашеского капюшона.
- Не брат ты мне! – Нервно воскликнул монах, продолжающий
скрывать в тени свое лицо. – Да, признаю - ты виноват лишь в том,
что родился таким… - Брат Доминик на секунду замялся, словно не
решаясь бросить мне в лицо именно это обвинение. – Таким… Уродом!
Ты - настоящее исчадие Бездны и Хаоса! - Наконец осмелился
произнести монах. – Последний проклятый Малефик этого мира! –
Продолжал он осыпать меня ругательствами. – И именно я – Доминик
Джоакино Феретти, - Великий Инквизитор наконец-то скинул с головы
капюшон, и я увидел, как в его глубоко запавших глазах пляшут
безумные огоньки настоящей одержимости собственной надуманной
значимостью, - сорок седьмой Глава Тайной Конгрегации Священной
Канцелярии, изничтожу, наконец, под самый корень ваше дьявольское
семя, отравленное зловонными миазмами Магической Ереси!
- Браво… брат Доминик… Браво… - Я даже нашел силы, чтобы
хлопнуть в ладоши пару раз – на большее меня просто не хватило. –
Только очень… много текста и пафоса… Будь проще – и люди к тебе
потянутся…
- Не тебе меня учить, Максимус-Отступник! – взвизгнул монах,
бросая на мое ложе желто-красное
санбенито[2], расписанное разверзающимися
в небесах огненными Язвами и отвратными Тварями. – Ты – чудовище!
Такое же, как и уничтоженные тобою Маги! Твое время тоже вышло! –
злорадно произнес он, потирая в предвкушении руки. – Все вы,
Одаренные, - он презрительно сморщился, словно разжевал что-то
неимоверно противное, – чудовищная ошибка Спасителя! И сегодня,
наконец-то, я её исправлю!
- А не много ли ты на себя берешь, брат Доминик? – Я сипло
рассмеялся. – Исправлять ошибки Спасителя не каждому дано…
- Не брат я тебе, Тварь! – вновь, не стесняясь в выражениях,
заверещал инквизитор.