– Девушка, вы из голодного края? – саркастически интересуется он. – Вы меня чуть не затоптали. Что за манеры!
Что-то в его голосе заставляет меня вздрогнуть.
Поднимаю глаза и обмираю. Сердце ухает в пятки, глаза лезут на лоб.
Передо мной, сердитый и внушительный, стоит Гаранин.
– Иволгина?! – он хмурит брови и натурально оскаливается. Белые зубы зловеще сверкают в обрамлении медной бороды.
Он готов сожрать меня вместо блинчиков.
***
– Здра… здравствуйте… Сам… Самсон Викторович, – выдавливаю я. – Приятного аппетита.
Делаю книксен и протягиваю ему тарелку с блинчиками. От ужаса у меня перепутались все рефлексы и инстинкты.
– Взаимно, – говорит он насмешливо и косится на тарелку, которая ходуном ходит в моей руке.
Но тут его осеняет, он утрачивает игривую язвительность и превращается в полного подозрений начальника.
– Что вы тут делаете? Вы разве не в клинике сейчас должны быть, к операции готовиться?
Он в упор смотрит на мою грудь.
Грудь на месте, отлично видна в вырезе платья.
– Я… видите ли…
– Нин, ты что застряла? – окликает меня из-за столика Маша. – Давай быстрее, Элька нас на катамаран записала кататься, а потом в хамам пойдем!
– Катамаран? Хамам?! – негромко, и от того очень зловеще говорит Гаранин и догадывается:
– Вы меня обманули. Вам не нужно в клинику. Вы сбежали с работы, чтобы бездельничать, кататься на катамаранах и париться в хамаме веником!
– В хамаме веники не используют, это турецкая баня, а турки без веников парятся, – зачем-то объясняю подобострастно.
– А вы сейчас парите мне мозги, Иволгина. Как вам не стыдно! Вы подвели коллег, ушли в отпуск в разгар нового проекта, да еще начальство обманули.
Молча киваю, соглашаясь со всеми обвинениями. Мне хочется провалиться сквозь землю. Мозг не может выдумать ни одного толкового оправдания. Зато он выдает дурацкий вопрос:
– А вы что тут делаете, Самсон Викторович?
– Я на конференции, представляю новый проект. В котором вы должны принимать активное участие, Иволгина, – чеканит генеральный.
– Самсон Викторович, я как только вернусь, так сразу и…
– Ваш отпуск отменяется, – объявляет он стальным голосом. – Никакого катамарана и хамама. Вы немедленно возвращаетесь на работу и пишете объяснительную. Вряд ли отделаетесь простым выговором.
– Самсон Викторович, автобус только завтра! – взмаливаюсь я.