— О чем ты говоришь? — теряюсь я в его взгляде. — Ваня, останови машину, пожалуйста!
— Да, ты права, лучше остановить, — он коротко приказывает водителю остановиться. — Наверное, первый раз лучше без свидетелей?
— Не надо, пожалуйста, — я уже рыдаю. — Прошу тебя, Ваня. Я не понимаю, что происходит. Кто и чем будет недоволен?
— Послушай меня, — он обхватывает руками мое лицо, вытирает большими пальцами слезы. — Если ты будешь делать все, как я говорю, с тобой все будет нормально. Твой дядя отдал тебя за долги. Понимаешь?
— Как? — я плачу некрасиво, громко всхлипывая. — Как это? А мой жених? Он же заграницей…
— Так бывает, малышка, — целует меня в лоб, в нос. — Твой жених в курсе твоей продажи, его все устраивает. Он в доле.
Я еще больше заливаюсь слезами, не в силах себя сдержать.
— Единственный твой способ выжить — слушаться меня, поняла? А потом мы с тобой уедем. Слышишь, Деля?
Он коротко целует меня в губы.
— Обещаю тебе, — кончик его носа трется об мой влажный и точно распухший от слез нос, и все эти действия хотя бы немного, но успокаивают меня. — И я обязательно расскажу тебе все, что смогу, все, что знаю сам. Только тебе нужно меня слушаться. Только меня. Слышишь?
Я часто киваю, как будто бы он вводит меня в транс своими словами. Мне так страшно, что его голос кажется единственным ориентиром в рухнувшем мире. Как можно отдать живого человека? Родную племянницу? Словно вещь! Я снова всхлипываю от укусов роящихся в голове мыслей.
— Нет-нет, малыш, — строго смотрит на меня Ваня. — Первое, что ты должна запомнить, — плакать нельзя. Понимаешь?
— Да, — шепчу я.
— Вот и умница, — он смотрит на меня с нежностью. — Моя восхитительная умница.
Парень прижимает меня к себе, и я обнимаю его, чувствуя в нем единственную опору. Его запах заполняет все мое нутро, действуя успокаивающе.
— Выйди покури, — говорит Ваня водителю, и тот шустро выпрыгивает на обочину рядом с машиной. — Вот видишь, мы совсем одни.
Я вновь киваю, словно китайский болванчик. Мне больше не за кого цепляться и некому доверять, кроме как ему.
— Ты не должна меня бояться, — шепчет он мне на ухо. — Я твой единственный друг здесь. Ты слышишь меня, Деля?
— Да, я слышу, — заглядываю ему в глаза и тону.
— Покажи мне, детка, как ты готова меня слушаться, — его губы проходятся по моей шее до ключицы, вызывая во мне очередную волну страха, смешанную с чем-то неизведанным. — Встань на четвереньки, малышка.