Всё ровно так и произошло. От встречи в коридоре до чётко
расставленных точек над «i» прошло меньше месяца.
Об отказе директору в, как он выразился, женской ласке я не
жалела ни доли мгновения. До последнего притворялась непроходимо наивной,
подыскивала работу, но тихо. Всё надеялась, он одумается, или начальница
подсуетится и как-то его на себя отвлечёт.
Надежды не оправдались, он не отстал и намёками не
ограничился.
На вечер пятницы назначил рабочее совещание, пригласили туда
из всех сотрудников только меня — технолога, причём младшего. Начальница, когда
узнала о том, кто, куда и кого вызывает, бросила в мою сторону всего один, но
какой взгляд.
Вот и пошла бы со мной в его кабинет, объяснилась бы с ним
вместо того, чтобы одну меня всей душой ненавидеть!
Это так, риторически. Никуда она, понятно, со мной не пошла.
Ни слова мне не сказала, трусливая с-с... Нет, я её понимаю. Она из тех, кто
загулявшего мужика простит и поймёт, к груди необъятной прижмёт. Ну а я из тех,
кто знают, что или будешь жёсткой, или сядут на шею.
Не люблю ссоры, но иногда нельзя без того, чтобы показать
когти и зубы тем, кто зарвался и по дурости решил, что имеет дело с овцой.
Наедине с директором я провела ровно десять неприятных
минут. Отработала чётко по пятёрке мечей, высказала всё прямо и откровенно.
Он не пожелал меня понимать, пришлось быть доходчивой на все
сто. Не только язык распустить, но и рукам дать волю. Не думаю, что ему часто
по лицу прилетало. Глаза у него полезли на лоб, лицо заалело. Но он — упорный
какой — и тогда не всё понял. Пришлось прибегнуть к удару коленом, как к последнему
вразумляющему аргументу. А потом громко хлопнуть дверью под рычащий мат-перемат
и обещания непременно меня уволить, да с волчьим билетом.
Да я бы после такого и сама работать на него не осталась. Но
заявление по собственному от меня он ни за что не дождётся.
Все выходные прошли в поисках новой работы. Профессия у меня
неплохая, но городок у нас небольшой, и подходящих мест не так что б много.
Обзвонила всех, кого смогла, наслушалась обещаний и осторожных расспросов о
том, почему ухожу с хлебного места. Правду не могла рассказать, от умалчиваний
и попыток прямо не врать страшно устала. Из колоды вытянула семёрку пентаклей, пообещавшую,
что посевы дадут всходы, но урожай придётся подождать.