После его слов в кабинете воцарилось напряженное молчание.
Присутствующие переглядывались, пытаясь сопоставить факты.
– А теперь она приезжает в город, появляется с дю Морталем, а
лабораторию в Кайтхоффе взрывают, – продолжал Рейнард, раздраженный
тем, что пришлось выставлять напоказ часть своей жизни. Пусть даже
малую часть.
– Считаете, они с дю Морталем сообщиники? – поинтересовался дю
Барри.
– Вероятнее всего – да, – процедил Рейнард. Признать свой промах
было неимоверно тяжело, но необходимо.
– Тогда зачем им появлятся здесь, еще и вместе?
– Чтобы заставить меня злиться и совершать ошибки. Вчера я имел
счастье пообщаться с мадемуазель Гросс наедине. Не скажу, что она
горела желанием рассказать мне правду.
Заявление было встречено удивленными восклицаниями.
– Вы разговаривали с ней? – изумился Валентин.
– Когда ты успел? – подхватил граф Аткинсон.
– Сразу после того, как она покинула театр. Разговор ни о чем,
но он должен был вынудить ее написать сообщнику.
– Этого не произошло, значит они все-таки действуют порознь?
– Или осторожничают. В любом случае, я полагаю, именно она
совершит ошибку.
– Полагаете или надеетесь? – рискнул уточнить дю Барри.
Инквизитор повернулся к нему:
– Я рассчитываю на это.
– Я дам указания нашим людям, – кивнул маркиз. – Они не спустят
с девицы глаз.
– Хорошо. На этом все. Ли, можешь собираться!
– О, премного благодарен! – с шутливой язвительностью отозвался
тот и вышел. Остальные последовали за ним, оставляя Рейнарда
наедине со своими мыслями. Инквизитор взял чашку с кофе и подошел к
окну, невидящим взглядом смотря на площадь перед зданием. Где-то
там суетились люди. Они влюблялись, расходились – в общем, жили
обычной жизнью, о которой Рейнарду не было известно.
Он вдруг почувствовал себя опустошенным. Странное чувство.
Инквизитор сделал глоток. Напиток давно остыл, но все еще
разливался во рту приятной горечью. Амадин тоже любила кофе…
Дзынь! Рейнард с изумлением посмотрел на фарфоровую ручку,
которая сжимал. Сама чашка разлетелась на осколки, забрызгав
костюм. Ругнувшись, Рейнард начал отряхивать брюки. Что вдруг на
него нашло, что он так разозлился? Хотя, стоило признать, мысль о
том, что он оказался марионеткой в руках давнего противника
приводила в ярость.
Покончив с брюками, он скептически взглянул на осколки, а потом
наступил на них, наслаждаясь хрустом. Лайонель прав: стоило
покончить с прошлым и жить настоящим. Приняв это решение, герцог
л’Армори сел за стол и снова принялся за бумаги.