На счастье, она оказалась незапертой, и избавило меня от
принятия сложных решений. Например, вскрывать замок магией или же,
если не получится, перелезать через забор. Потому что я не
собиралась уходить, не выполнив бабушкину волю.
Закрыла за собой калитку, и мы с Молли зашагали по дорожке к
крыльцу.
Я – решительно, моя компаньонка – не очень.
Молли нисколько не нравилась наша поездка в Виенну. Она много
раз пыталась меня от нее отговорить, но Я собиралась выполнить
бабушкину волю.
Даже несмотря на то, что ее письмо к лорду Кэмпбеллу оказалось
до невозможности странным.
В Истерброке я попросила у нотариуса разрешения с ним
ознакомиться. Мне хотелось узнать, ради чего мы с Молли едем в
столицу.
Если честно, я думала, что мне предстоит передать письмо тайному
бабушкиному возлюбленному, которому она не рискнула признаться в
своих чувствах при жизни.
Может, она долгие годы тосковала по некому лорду Арчибальду
Кэмпбеллу, проживающему на Гровербрук, 12, а не по моему
деду-военному, так и не оправившемуся после ранения, полученному
под Брумфестом?
Но все это время бабушка не могла написать лорду Кэмпбеллу,
потому что…
Почему?
Стыдилась своих чувств? Опасалась разоблачения? Не доверяла
Королевской Почте, а съездить самой в столицу оказалось недосуг?
Или же у лорда Кэмпбелла есть… своя семья?
Посовещавшись с остальными, нотариус заявил, что запрета на
прочтение нет. К тому же, конверт с письмом не запечатан, так что я
вправе прочесть содержимое.
Я это сделала, затем еще долго сидела с округлившимися
глазами.
Письмо оказалось более чем неожиданным. И еще оно было крайне
лаконичным – состояло всего лишь из двух слов.
«Я солгала», - гласило оно, и внизу подпись – Маргарет
Митчелл.
Именно эти слова я и привезла в столицу, с ними же я решительно
поднялась на крыльцо дома на Гровербрук, 12, после чего постучала в
украшенную медной головой льва дверь.
Сердце почему-то заколотилось в два раза быстрее, словно оно
предчувствовало, что моя судьба вот-вот кардинально изменится, и
это письмо станет тому причиной.
Но я приказала себе не нервничать и не выдумывать историй с
плохим концом. Не станут же убивать вестника с плохими вестями
только из-за того, что я их привезла?
Потому что бабушкино: «Я солгала» вряд ли могло быть хорошей
новостью.
Или же станут?..