В лесу я двигался параллельно дороге, только не той, что вела в
подземелье: я направлялся в сторону Оклорда. До самого города я,
впрочем, не добрался. Уже ближе к ночи я вышел на дорогу, ведущую к
селу, и дальше шагал по ней. В прошлом я часто смотрел разные
карты, гадая, где и чем можно поживиться, а куда соваться вовсе не
стоит. Из карт я знал, что здесь находится и успешно противостоит
нежити село Топкое.
Ночной страж на воротах встретил меня не слишком приветливо, но
запустил — оставаться ночью за воротами я не соглашался, а
противостоять обычному на вид пацану с големом за спиной один
сторож не мог. И позвать группу быстрого реагирования не
осмеливался — засмеют, что пацана испугался.
Вот и получилось, что я выспался на лавке в сторожке, а на
следующее утро, то есть — вчера, заселился к старушке, из беседы с
которой узнал, что когда-то в Топком была таверна, и по дороге мимо
села постоянно ездили и к местным шахтам, и к какому-то из ныне
мертвых городов. Но после того как мертвое ожило, шахты закрыли,
работу там свернули, а по дороге, насколько я представляю ведущие к
мертвым городам пути, раз в месяц-другой до Топкого доходит либо
блуждающая душа, либо костяной пес, либо еще какой сюрприз.
Когда я бывал в некоторых деревнях, которые угораздило оказаться
на дорогах, ведущих из мертвых городов, тамошние жители плакались,
мол, нежить постоянно устраивает козни и нападает. Но это —
полнейшая чушь. Если бы нежить не копила силы в мертвых городах,
постепенно перетягивая силы в ближайшие к оставшимся городам
некрополисы, а осознанно атаковала деревеньки, те не прожили бы и
недели. Достаточно всего сотни зомби, чтобы поставить на Топком
крест. А зомби — это всего лишь один из самых низших солдат в
"табели о рангах" неупокоеных.
Позавтракав, поблагодарил старушку. За серебряный, что я дал за
неделю проживания, женщина старалась гораздо больше, чем мы
обговорили: вчера накормила меня до отвала, купила у соседей курицу
и запекла в печи, и даже предложила почистить кожаную броню. Мне
было слегка неловко за такое проявление заботы. Наверное, у женщины
разыгрался материнский инстинкт, либо та старалась выплеснуть на
меня нерастраченную заботу.
О моих родителях старушка тактично не спрашивала, о прошлом тоже
рассказать не просила, и я наслаждался передышкой, когда не нужно
добывать монеты и тратить время на охоту, а можно просто сидеть
себе на попе, тренироваться, упиваясь зельями, и разбирать
голема.