Долго об этом размышляла, складывала в голове факты, затем
начала собственное расследование, которым занималась последний год,
а то и полтора.
Прямых доказательств того, что брат жив, к сожалению, я так и не
нашла. Но никто не видел его мертвым – тело нам не выдали, так что
у меня оставалась надежда.
Затем я вышла на зыбкий, можно сказать, призрачный след, который
вел сюда, в столичную Академию Магии. Именно здесь, в Хальстатте, я
и собиралась разыскивать Тобиаса, после чего вытащить его из
неприятностей, в которые он, несомненно, угодил.
А потом вернуть его домой.
Возможно, это поправит мамино здоровье, потому что известие о
Тобиасе окончательно ее подкосило. Отцу, я надеялась, тоже станет
получше; к нему вернется интерес к жизни, и он начнет хотя бы
иногда выходить из своей лаборатории.
К тому же я делала это еще и ради себя – и никакие драконы,
недовольный староста Семен Бадров или же действующий разрушительно
на девичьи умы молодой декан факультета Людской Магии не могли меня
остановить.
...Кроме того, за несколько дней до отъезда в Хальстатт я
получила записку. Принес ее Бельгаш, неожиданно вспомнив, что он
почтовый филин. Влетел в распахнутое окно, ухнул недовольно,
направляясь к своим рогам.
На лету разжал когти, и на мой стол упал мятый свиток.
Записка состояла лишь из одного предложения, написанного на
редкость корявым почерком, нисколько не похожим на аккуратные буквы
Тобиаса.
«Не вздумай соваться в столицу», – гласила она.
И я возрадовалась – кто бы ее ни написал, записка была
подтверждением того, что я на верном пути. Вполне возможно, ее
составителем был как раз мой брат!
Тобиас решил, что я могу угодить в неприятности в Хальстатте,
потому захотел меня предостеречь. А то, что почерк непохож, – так
изменить его плевое дело!
К тому же от свитка веяло Высшей Магией – с ее помощью были
затерты любые следы, которые могли бы вывести на отправителя.
Это снова натолкнуло меня на мысль о Тобиасе.
Мой брат, как и я, обладал ярко выраженным Универсальным Даром и
был вполне на такое способен. Поэтому я собиралась разобраться, во
что он так глубоко вляпался, из-за чего даже пришлось инсценировать
собственную гибель.
Комната на втором этаже женского общежития оказалась просторной
и уютной и сразу же мне понравилась. Две кровати стояли каждая
возле своей стены, рядом с ними было по удобной нише, в которых я
увидела полки и сундуки, предназначенные для одежды и обуви.