Все еще не в состоянии поверить в то, что меня взяли, я
принялась собираться в столицу.
Отец, когда я показала ему письмо, расщедрился на билет на
телепорт до Хальстатта – в этом заключалось его одобрение, а больше
он ничего мне не сказал. Ни поздравлений, ни возражений с его
стороны я так и не услышала.
Только вот на станцию перехода в нужный день я так и не
отправилась и в столицу к указанной в письме дате не прибыла.
Опоздала на несколько дней.
Вернее, на станции-то я все-таки побывала, потому что тот,
первый билет мне пришлось сдать, и вернули мне за него сущую
ерунду.
Правда, через несколько дней я все-таки купила новый, на этот
раз с приличной доплатой, на которую ушли не только вырученные за
прошлый билет деньги, но и почти все мои сбережения. То, что я
заработала на преподавании и написании работ для нерадивых
однокурсников.
Цена оказалась настолько кусачей, словно злобное умертвие,
поднятое темными заклинаниями некромантов!
И все потому, что мамина сиделка серьезно заболела и мне срочно
пришлось искать замену, потому что отец заниматься этим бы не стал.
Напрасно я его умоляла – он лишь безразлично пожал плечами и
углубился в свою работу.
Зато я оббегала все три агентства по найму, подала объявления в
две местные газеты и даже расклеила их на столбах редких газовых
фонарей, на которые два года назад расщедрился наш мэр.
Но те, кто приходил в наш дом, нисколько мне не нравились – я не
могла оставить на них маму!
Когда я впала в отчаяние и мне стало казаться, что письмо из
столицы с гербом и подписью тамошнего ректора займет достойное
место в письменном столе рядом с другими моими раритетами –
камушками и ракушками с моря, где мы отдыхали все вместе, еще со
старшим братом и младшей сестрой, мама не была больна, а отец не
ушел с головой в свою работу…
Именно тогда в нашу дверь постучала сиделка, которая меня
устроила.
Миссис Маппет – вот как ее звали.
Мы обо всем договорились, и я кинулась менять билеты. После
этого мне нужно было поскорее собирать вещи, потому что до
единственного телепорта в столицу оставалось меньше двух часов.
Прибежав со станции, я стала судорожно доставать из комода
одежду и бросать ее на кровать. Засунула половину назад, решив, что
мне не понадобится так много.
Осень в Хальстатте теплая, зимние вещи я заберу на каникулах, да
и в Академии мне должны выдать форму. Затем побежала в кладовую,
где стоял позабытый всеми саквояж – он принадлежал к той старой,
счастливой жизни, когда у нас еще была полная семья, от которой
сейчас остались одни воспоминания.