К тому же Шоур, пусть и знал, что я отдала сердце другому, не
собирался оставлять меня в покое, уверенный, что заставит меня
передумать. А ведь был еще и дракон, который не давал мне
возможности о нем забыть!
Адриан Иварт не оставлял попыток извести меня окончательно.
Вернее, убедить в своих чувствах и добиться взаимности.
Тут Шоур, откинув челку со лба, уставился на меня черными
глазами, в которых я снова заметила завораживающие бордовые
демонические искры.
- Так что же они там делают? – вновь поинтересовалась у него,
почесав плечо.
Если бы не длинные и узкие рукава, честное слово, я бы давно
посмотрела, что меня так беспокоит.
Можно было, конечно, попробовать уединиться, после чего
расшнуровать платье и сдернуть рукав. Но внутрь корабля не пускали
Воспитатели, заявив, что нам нечего там делать.
В свободном доступе от чужих глаз была только маленькая клетушка
уборной. Но там снимать платье я бы не рискнула – несмотря на всю
хваленую силу драконьей магии, с запахами и грязью бороться они так
и не научились.
- Рассматривают свое клеймо, что же еще! – продолжая
разглядывать меня, заявил Шоур. – Как только показались берега
Даргеша, на плечах драконов проявилось что-то вроде знака рода. В
Аренте такого у них не было, вот они и радуются.
Я вновь посмотрела на трех драконов, тычущих друг в дружку
пальцами, и отвернулась. Плечо противно зачесалось, причем в том
самом месте, где у них проявилось проклятое клеймо, а я не могла…
Не могла посмотреть и убедиться, что это не оно!
Потому что я не собиралась, не могла иметь никакого отношения к
этому мерзкому крылатому виду!
- Чешется? – сочувственно спросила Камилла. – Знаешь, у меня то
же самое!
- Правда? – обрадовалась я, пытаясь выкинуть из головы мысль о
том, что двадцать лет назад в экспериментах участвовали еще демон с
драконом, а Тобиас заявил, что Веспер Саммерс нам не отец.
К тому же на уроке Некромантии я не очень удачно выкопала и
оживила архимага Клемента, и тот сразу же назвал меня дочерью
дракона. Никто не обратил на его слова внимания, но я
запомнила.
Правда, по словам Даррена, архимаг Клемент отличался буйным
нравом еще при жизни, да и после смерти продолжал отравлять
существование живым. Так что назвать меня дочерью дракона он вполне
мог для того, чтобы позлить.
Я ни в чем не была уверена, но после слов Камиллы мне стало
легче.