Несколько минут и вокруг разбросаны ошметки тел, где-то валяются
отрубленные головы и все в крови. Охрана поняла и перехватила
методику боя и пошла лихо вырезать противника.
Еще несколько минут и бой закончен. На мне вновь не царапины, а
гориллы закончились.
—Это еще не конец, увидимся — раздается где-то в сознание
и пропадает. ГлавГад развлекается.
Мы стоим и все смотрят на меня. Особенно Волконские, Света то не
особо удивлена, она уже видела что-то похожее, хотя и менее
кровавое, а вот девчонки немного шокированы и зверски
возбуждены.
Но извините, на групповушку вы сейчас не согласитесь, да и мне
оно не надо, пока по крайней мере. У меня Света есть прямо сейчас и
Дина, дома. А дальше посмотрим.
После мы еще не много гуляем и разбегаемся. Волконские и
остальные аристократки уезжают, предварительно уладив формальности
с полицией. Парни поехали провожать светкиных подружек. Ну а мы
стоим и думаем, что делать дальше.
Но предварительно хорошо бы помыться. Хорошо Волконские одну из
машин охраны оставили с наказом довести, куда скажем. И я говорю
адрес, предварительно найдя сдаваемую по часам квартиру. Все
по-современному, обезличенно. Электронный перевод, кодовый замок и
ни каких контактов.
—Поедешь со мной — спрашиваю Свету.
Она только молча кивает в ответ.
И мы поехали. Доехали быстро, выгрузились, по-быстрому пробежали
до квартиры. И все, теперь можно помыться и прийти в себя.
—Я в душ — коротко говорю я Свете, и слышу в
ответ:
—Можно с тобой, мне страшно—
Я обнимаю ее, и мы вместе скидываем одежду. И в ванну, понежится
под горячими струями воды. А рядом такое нежное, зовущее,
возбуждающее тело. Ну как тут удержаться?
И то ли моемся, то ли ласкаемся и не поймешь сразу. А оно надо,
понимать? И все-таки помылись, и перебираемся на кровать. Вроде
хотели просто полежать в обнимку, а не получается.
Синие глаза так смотрят в душу, дыхание так бьет шею. Что
хочешь, не хочешь, начинаешь целовать такие сладкие губы, и
привычно упругое смуглое тело под руками, и грудь просится под
поцелуи, и получает их. А потом снова губы, и руки уже опять бегут
по телу, как будто что-то ищут и конечно находят, то самое
заветное.
А она уже вся мокрая, и не от душа, и призывно раскрывается.
Разве это выдержишь? Но не я, во всяком случае. И полетели, в края
блаженства и спортивных упражнений, доставляющих такую радость. А
она уже не может, стонет, почти кричит. И уплывает, а я вслед за
ней, наверно, чтобы догнать.