Они непринуждённо пробеседовали весь вечер. То есть говорил он,
а Юля внимательно слушала, потягивая сок и изредка задавая
наводящие вопросы. Разговор постепенно перешёл с работы на его
личную жизнь. Юра и не подумал скрывать, что он женат, рассказав и
о Вике, и о дочери. Когда он упомянул Алинку, то не мог сдержать
гордости за свою «умничку». Юля очень побледнела, но он, увлечённый
разговором, не заметил. Вокруг них вечер был в самом разгаре,
пьяное веселье становилось всё более шумным и неуправляемым.
— Здесь так душно, просто дышать нечем.
— Тут есть открытая палуба, можем проветриться.
Свежий холодный воздух ударил в лицо, несколько сбивая хмель.
Прислонившись к перилам, Юля задумчиво смотрела на тёмную воду, по
которой проплывали подтаявшие льдины.
— Вам лучше? — Юра снял пиджак и накинул ей на плечи.
— Да, спасибо, уже нормально. У вас, Юра, есть секреты от жены?
— она обернулась, и к его огромному удивлению, на глазах у неё были
слёзы.
— Вроде нет, а при чём тут…
— Знаете легенду о парикмахере царя Мидаса?
— Нет, не слыхал, — Юра запутался, ситуация становилась какой-то
странной.
— У царя были ослиные уши — это долгая история. Так вот он
наказал парикмахеру под страхом смерти молчать об этом. Но тому так
хотелось рассказать! Он поведал свою тайну тростнику, росшему у
реки. Потом местный пастух сделал из тростинки дудочку, и она
запела на весь свет: «У царя Мидаса ослиные уши!».
Юля стояла, обхватив плечи руками, и смотрела на Юру в упор. Ему
стало некомфортно от этого взгляда.
— У меня есть секрет от моего мужа. И я никому не могу
рассказать.
— А! — неопределённо ответил Юра, ожидавший чего-то другого.
— Он хочет детей. А я… не могу, у меня их не может быть. Совсем,
никогда, — женщина заплакала, и Юра инстинктивно обнял её и прижал
к груди. Она прильнула к нему, содрогаясь от рыданий, а он гладил
её спину, ощущая лифчик под тонким платьем. «Блин, может это
удобный момент? Утешу её, а потом…». Но мысль задержалась всего на
секунду. Он сам не поверил тому, что произошло дальше.
— Ничего, ничего, — шептал Юра, гладя её по волосам, как будто
она была Алинкой. — Всё будет хорошо, ну не плачь, всё пройдёт, всё
поправимо.
По опыту дочери, он знал, что иногда не надо даже ничего
советовать. Надо просто дать девочке выплакать её девичьи проблемы.
Обычно он добавлял «Папа всё исправит», но тут это было точно
неуместно. Наконец Юля перестала плакать и оттёрла лицо рукавом
платья.