Таким же голосом говорила обычно сестра, и Мишке стало обидно,
что Вика обращается с ним, как с ребёнком, но что ответить на это
он не знал.
Девчонки были старше Миши на год, как и все их знакомые. Он
попал в компанию случайно, прицепился к Оле после какого-то
концерта. Она была не против - к ней тянулись и парни, и девушки, и
она со всеми была внимательна и заботлива. Мишку она приняла, будто
какого-то заблудившегося щенка. А он стал одним из её
«поклонников»: нескольких парней, которые встречали её после пар,
провожали домой и несли рюкзак.
Отношения были чисто дружеские, он ещё ни разу не целовался с
девушкой, хотя ему очень хотелось, чего бы там не внушала
сестра.
На вечеринках у Оли никогда не надирались вдрызг - пили так, для
расслабления, но вели себя прилично, ни тебе мата, ни развязных
приставаний. Иначе больше не пригласят. Танцевали, разбивались на
парочки и целовались по углам, но не больше. Этим вечером, когда
Миша, который танцевать особо не умел и в основном сидел один на
диване, вышел в туалет, то в коридоре услышал доносившиеся из
ванной всхлипывания. Он приоткрыл дверь и заглянул внутрь: Вика
сидела на тумбе с полотенцами, подтянув коленки к груди и поставив
ноги без туфель на край ванны. Из крана в раковину лилась вода,
почти заглушая её рыдания. Увидев Мишу, она постаралась утереть
лицо, но у неё это плохо получилось. Тушь, смешанная со слезами,
оставила тёмные полосы на мокрых щеках. Он не знал, что делать,
хотя и почувствовал к девушке жалость.
- Вик, что случилось?
- Он… Юрик… Мы только что разошлись, а он уже другую нашёл…
Позвонил сказать, что жениться собирается! - и она опять
расплакалась.
- Ну и дурак, - Миша видел этого Юрика несколько раз, но толком
не разговаривал с ним.
Мишкины слова не помогли, Вика продолжала плакать, и парень
колебался между тем, чтобы приблизиться и утешать её, или уйти и
оставить выплакаться.
- Да пошёл он, козёл, ко всем чертям собачим! - неожиданно Вика
вскочила, крепко обхватила Мишину шею, притянула к его себе и
поцеловала, жадно впиваясь своими горячими губами в его. Потом
оторвалась, слегка отодвинулась, и всмотрелась в лицо парня, будто
видела в первый раз.
- У тебя красивый рот, Миш. Очень мужской, - она опять
поцеловала его.
Это был первый поцелуй и первый в жизни комплимент его
внешности, и Мишка, ошалев от всего происходящего, несмело
дотронулся до её груди и осторожно погладил. Вряд ли он сам решился
бы на что-то большее, но её руки уже расстёгивали его штаны. Потом
её платье было задёрнуто, а он, сверху, делал то, что сестра
называла мерзостью и грехом. При этом Мишка не испытывал ни стыда,
ни угрызений совести. Ему было хорошо.