Далекий,
Крылами машет.
Он о любви моей
Ему —
Пускай расскажет.
Ах, лебедь черный,
Печальный,
Протяжно крикнет,
Пускай любовь мою
Найдет-окликнет…
Слезы текли по ее щекам. Она глядела вверх еще какое-то время. Вслед лебедям… Женщины плакали. У мужчин скулы ходили ходуном.
Нигде и никогда не слышала Танька тех песен, что орала Нинкина душа.
Да и где услышишь, если полдеревни вымерло во время построения светлого будущего, одна Нинка и хранила сокровища, случайной наследницей которых оказалась.
Нагрустившись вдоволь, люди загорались весельем, просили частушек.
Начиналось самое интересное, смешное, запретное. В миг веселья, правда, о запретностях забывали и хулиганили по-черному.
Частушки надо было петь парой, соревнуясь. Тут пригождался дед Митя, именно частушками и гармонью завлекший когда-то лучшую певунью Нинку в свои жаркие объятия. Он в молодости на гармони играл так, что от волков спастись сумел. Один. В зимнем лесу. Ох и любила же Таня слушать про это!
Зимний лес. Полная луна. Бело вокруг и светло… От луны снег сияет. Синим таким светом, как от телевизора. Идет дед (конечно, не дед тогда еще, а парень хоть куда) с гармошкой в соседнюю деревню через лес, по широкой просеке. Вдруг чувствует: кто-то смотрит на него. Оборачивается – волк! Спаси и сохрани, Господи! Что делать? Митяй остановился, повернулся к волку лицом да как заиграет на гармони! Волк тоже остановился. Прислушался. И вдруг как завоет! К луне морду поднял и завыл. У деда аж волосы дыбом, до чего жуть взяла. Ну, кончил он играть, идет дальше. Глядь – волк за ним тащится. Пришлось снова – гармонь в руки. Волк опять мордой к луне – и ну выть! Так и дошли до деревни. С остановками. С песнями. А там уж собаки вой подняли. Волк постоял и к лесу развернулся. Свой волк был, местного леса жилец. С ним сговориться получилось. Но бывали и другие, чужие, дальние волки. Шерсть у них на загривке топорщилась. Неслышно подкрадывались они к домам. Собаки на таких чужаков не лаяли, затаивались. Тут одно оставалось – молиться. Другое не помогало. От оборотней другого спасения нет!
Вот такой дед достался Тане! Чем Нинке не пара? Не сыграет, так споет!
Ну и частушек они знали – тысячи!
Гармонист вступал. Бабушка с безразличным лицом, поводя плечами, плыла на цыпочках, отбивала чечетку.