Царевича Гаутаму воспитывали как индуиста. Его отец был правителем небольшой страны, находящейся там, где сейчас Непал, у подножия великих Гималаев. В шестнадцать лет он женился, и у него родился сын. Молодой царевич вел необычайно защищенную жизнь – он жил в роскоши, в своем дворце – и, по-видимому, не осознавал существование трагической стороны жизни. Когда ему было двадцать девять лет, он столкнулся с ней, и это было для него шоком.
Рассказывают, как однажды он поехал кататься на своей колеснице и увидел старика, затем больного человека, а потом труп. Он спросил о них своего колесничего. «Это происходит со всеми нами», – ответил тот. Затем он увидел человека с бритой головой, в потертой желтой робе. Колесничий объяснил, что это был бездомный духовный искатель.
Потрясенный тем, что увидел, Гаутама вернулся во дворец. В ту ночь, пока его наложницы спали вокруг него, он отрекся от чувственности и принял решение спасти себя и всех людей от этого ужасного цикла страданий. Попрощавшись со своей спящей женой и малюткой сыном, он прокрался из дворца, разбудил своего колесничего и поехал с ним до края леса. Там он вышел, отрезал мечом свои длинные черные волосы, отослал их назад во дворец вместо послания и обменял свою красивую одежду на тряпье бедняка. Один и без гроша он пошел дальше, с твердой решимостью найти причину страданий – и способ от нее избавиться.
Нам, чья реакция на человеческие страдания была бы другой – мы стали бы собирать средства на больницы, организовывать благотворительные проекты и исследования, – поведение Гаутамы кажется типично восточным и непрактичным. Ему же было очевидно, что проблема появилась в нем самом и ее решение нужно искать в том же месте. Его поиск – внутренний, духовный по своей сути. Странствуя по городам и деревням равнины Ганги, он разыскивал знаменитых индуистских учителей и слушал их наставления. Шесть лет он странствовал, слушал, сидел в глубокой медитации, почти без еды, и предавался самой суровой аскезе, пока почти совсем не угас. Он победил страх и гордыню, гнев и похоть, научился контролировать свой капризный ум, но все же не мог достичь просветления. Наконец, уже почти умирая, он решил вдоволь поесть и совершить омовение. Затем он уселся под деревом, с твердым намерением не вставать, пока не станет полностью просветленным. Ему тогда было тридцать пять лет.