Твоя тюрьма всегда с тобой,
всегда в тебе. Режим усилен.
Все посещения пресёк
тупой, нелепейший закон.
Попытка к бегству – не расстрел,
а хуже – возвращенье силой
В пустую комнату, к двери
с давно потерянным замком.
23 октября 1988
«Я здесь пройду мильоны раз…»
Я здесь пройду мильоны раз —
Меня никто и не заметит.
Что делать, слишком много нас
На переполненной планете.
Витрины застеклённых глаз,
Пустынный берег, край столетья…
Что делать, слишком мало нас
На переполненной планете.
12 ноября 1988
«Пусть написанное мне письмо…»
Пусть написанное мне письмо
На холодном ледяном ветру
В металлическом неуютном ящике
Не грохочет бездушной льдинкой.
Пусть распахнутое мне окно
Не щетинится остриями
Безобразного яркого света,
От которого режет душу и глаза.
Пусть не сказанное мне одно
Незаметное милое слово
Не станет песчинкой наждака,
Приложенного к моим ранам.
Пусть приснившиеся мне стихи
Не разбиваются в острые брызги,
Впивающиеся в лицо,
И без того залитое слезами…
Пусть встающее мне солнце
Зазвучит на высокой ноте
В резонанс с колебаньями сердца.
Может быть, в нём проснётся надежда.
9 октября 1988
«Душа уходит. Год от года…»
Душа уходит. Год от года
Мельчайшие частицы нас
Уводят вереницей строгой
Изображенья наших глаз.
На зазеркалье обернуться
Не хватит ночи и свечи,
Но что ушло – не дотянуться,
Ворота в сон не отопрутся —
Не те ключи.
Не пожалеть – привычкой смыта
Боль расставанья всякий раз,
Пока хранимы кем-то скрыто
Изображенья наших глаз.
И лишь в пожары в ветхом доме,
Где ветер, пепел вороша,
В осколки зеркало уронит —
Никто не вздрогнет, не догонит —
Уйдёт душа.
22 декабря 1988
«Нам нечего будет сказать ожидавшему нас на дороге…»
Нам нечего будет сказать ожидавшему нас на дороге,
Мы тихо пройдём, мы ему не посмотрим в глаза.
И наши минуты молчанья печальны и строги,
И истины наши опять в похоронные дроги
Проводит Харон, беспардонно друг с другом cвязав.
Болотистый берег. Прощанье. И лодка уходит.
Туманы над Летой – и наш близорукий прищур.
Но снова фальшивый рожок на дорогу выводит,
И снова затопчут одетого не по погоде,
И выпустят своры на след из промозглых конур.
Опять мы идём по дороге, устало сбивая
Поломанным древком росу с пожелтевших кустов.
С отчётливой скукой мы истинам новым внимаем,
Но взгляд у подручных Харона всегда узнаваем,
И царство Аида не знает обратных мостов.
2 октября 1988