— Проходите, проходите, — суетился
мужчина. Он был еще не старым, но лицо его уже украшала
всклокоченная седеющая борода. Глаза из-под кустистых бровей
смотрели на нас не подобострастно, а скорее с каким-то
благоговением. Он был из тех простолюдинов, которые с молоком
матери впитали, что цель их жизни — служить кому-то более высокого
происхождения, и даже испытывали по этому поводу некоторую
извращённую гордость.
Я протянул незнакомцу руку.
— Виктор Лазарев. Это мой кузен
Игорь. А вы кто будете?
Бородатый воззрился на мою ладонь
так, словно она была сделана из чистого золота, и быстро ее
затряс.
— Ефим Иваныч я. Работаю здесь.
Десять лет, почитай, в типографии, с самого ее основания. Все тут
знаю. Вот, — гордо, как будто лично изготовил мне эти печатные
машины, продемонстрировал Ефим Иваныч. — Хозяйство наше. Да вы
присаживайтесь, Ваше Сиятельство, присаживайтесь. Вот сюда на
стульчик. Дайте я только пыль смахну.
Ефим Иваныч смел с предлагаемого мне
стула толстый слой пыли, в котором вполне могла успеть зародиться
разумная цивилизация.
Я сел и оглядел типографию. Все здесь
было на месте, но казалось каким-то заброшенным. Пыль, пустые банки
из-под краски, пара сломанных печатных машин, стоящих в углу.
Типография напоминала скорее музей имени самой себя. Предприятие,
которое когда-то работало, но давно уже удалилось на покой.
— И что вы печатаете? — осведомился я
у Ефима Иваныча, оглядывая царящее вокруг запустение.
— О, раньше много чего печатали! И
книги были, и брошюры, и газета даже. Городской вестник. Журналов
сколько было, не сосчитать! Сейчас, конечно, поменьше стало. Но все
равно, стараемся потихоньку.
Я понял, что недооценил масштаб
запустения. Когда люди начинают вспоминать о прошлых заслугах,
значит, все совсем плохо.
— И что же в итоге осталось? Что вы
печатаете НА ДАННЫЙ МОМЕНТ?
— Всего один журнал, — нехотя
признался Ефим Иваныч. — Но, между прочим, он очень популярен!
Экземпляры заказывают по всей стране.
— И как он называется?
— «Особенности выращивания турнепса в
условиях южного климата». Про садоводство, значится. Один он такой
на всю Империю!
Мы с Игорем переглянулись.
— Да, в этом я как раз не сомневаюсь.
И что, правда заказывают со всех концов страны?
— Именно! — гордо подтвердил Ефим
Иваныч. — Куда только мы его не отсылали. За последние четыре года
аж один экземпляр в Москву ушел, два в Петербург. А в Карелию целых
восемь! Еще пару раз пробовали рассылать по деревням. Они даже
прислали в ответ благодарственное письмо, где особо выделяли, что у
журнала очень мягкие листы.