Вернулся к откосу, надел свои, бережно сложенные, ситцевые шаровары, коленкоровую рубашку (работал-то почти голышом), тапочки на босу ногу, собрал инструмент, принес мастеру.
– Уходишь? Так быстро?
Кивнул. Не стал объяснять, что заработанного мне с лихвой хватит, чтобы купить билет и уехать к старшей сестре. Билет-то стоит сотню. В общем вагоне, конечно.
Вышел из леса. Вдали – по шоссе неслись в обе стороны автомобили. Вышел на обочину. Стал тянуть руку. Долго никто не останавливался. Но вот затормозил старенький ГАЗ-51. Шофер (настоящая русская душа, добродушно улыбался мне) распахнул дверцу кабины.
– Залетай, пацан! – Второго приглашения не потребовалось. Не отрывая глаз от полотна шоссе, спросил. – Куда путь держим?
– В город. Мне на вокзал. Довезете?
– Родители хоть знают?
– Мать – да, отец – нет.
– Что так?
Рассказал. Он недовольно покрутил головой.
– Надо же! Будь поосторожнее там, на вокзале и в поезде. Мал еще.
– Мне уже пятнадцать.
– Надо же! – Шофер усмехнулся. – Так много?
– Да. Не смотрите, что маленький. Это – такой уродился. Мамка рассказывала, что до четырех лет сам сидеть не мог… Все валился на бок… Голова больно тяжелая оказалась.
И тут шофер увидел мои кровоточащие руки.
– Что с тобой? Кто это?
– Никто… Сам… На каменоломне два дня работал, чтобы на билет заработать.
– Надо же! Заработал? Не обманули?
– Нет! – Достал из холщового мешка деньги и показал. – Вот!
– Какой ты молодец!
От избытка гордости и счастья, что меня похвалили, зарделся.
– Голоден, поди?
– Н-н-не очень… позавчера ел.
– Не очень, – передразнил меня шофер. – Там, в «бардачке» возьми хлеб, яйца, соль.
– Это – нехорошее слово, дяденька. Мой отец так ругается.
Шофер заливисто расхохотался.
– Ну, ты, даешь, малый! Извини, но у нас, шоферов, так называется шкафчик, который перед тобой.
Уставился, но ничего, никакого шкафчика не видел. Подумал, что шофер шутит со мной. Он дотянулся правой рукой до какой-то выпуклости на передней стенке, нажал, и отпала небольшая жестяная дверца.
– Ты бери. Ешь.
Увидев, что там лежит огромная булка белого хлеба, мои глаза загорелись голодным огнем. Дрожащей рукой потянулся к хлебу.
– Я, дяденька, только чуть-чуть, ладно? А там, в городе, куплю… куплю… – Отщипнув немного, стал класть булку назад.
– Ты, пацан, отламывай по-настоящему, по-мужицки. И яйцо бери. Вареное.