И грустно стало на сердце Ольги. Родной сын, опора ее, не слушает. А без него ни воины, ни чернь – никто не пойдет в веру Христову. Да и бояре засумневаются – погудят, погалдят, да и уйдут на капище, давать новые жертвы старым богам. Непонятно и дико все это пока для народа, старые боги привычней, роднее. Да – ломать старое тяжело. Но княгиня упорна и, покрестившись, она поняла – нет у Руси дороги иной. Ладно, вода камень точит. Стоя там, в далеком Византийском храме, где она заглянула в пронзительный лик спасителя, Ольга увидела будущее – зачахнет Русь в своем капище. Так и будут над ней смеяться, называя варварами, так и будут презрительно кривиться, услышав, что русы кровью кормят своих богов. Она задумалась – и взгляд устремился вдаль, сквозь стены и время. Что на уме у сына, который день и ночь возится со своей дружиной и грезит о новых походах?
– Иди, княже, иди, – она подошла и поцеловала его в лоб. Святослав развернулся и стремительно вышел.
«Торопится, все охватить хочет. Барс, чисто барс» – печально смотря ему вслед, подумала Ольга. Все опять делать самой – дань, законы, устои. Только князь соберется, уведет дружину в походы. Это она знает точно. По его неугомонному характеру, по притаившейся в глубине его голубых глаз беспокойной энергии, что плещется буйно, словно Хазарское море.
– И все-таки – что он надумал? – Вслух прошептала княгиня.
Князь вышел, воровато оглянулся – Не идет ли вслед матушка? – и юркнул в низкую дверь.
– Святослав! – Взвизгнула красивая юная девушка.
– Малуша! – Растаял в улыбке князь, и его вечно хмурое лицо посветлело. И до чего же правда она хороша – большие глаза, носик, чуть вздернутый, губы, влажные, пухлые. И тугая коса до пояса – всем люба князю Малуша. Да вот беда – ключница она великой княгини, просто ключница. И не пара князю – как ни крути. И любились они скрытно, греховно. Князю-то что, а Малуше… Плакала девка ночами, закусив кулак, чтоб не слышали. А если княгиня прознает, и князю достанется, и ей. Хотя князю опять что – пожурит сына, и все.
– Любонька, – Святослав гладил ей волосы и целовал.
– Страшно мне, княже, страшно, – задышала жарко ему в лицо.
– Со мной – и страшно? – Усмехнулся князь.
– У тебя жена есть, и наложницы. А я кто? – Отвернулась Малуша и всхлипнула.
Ну вот – бабы все одинаковы! Все и всегда – слезы, страхи и пустое.