, транслируемую по TV, смотреть лучше всё-таки с включённым телевизором.
Но это было потом. Далеко потом.
И вот, находясь в горно-учебном центре подготовки десантников Советского Союза в Афганистан, как-то в начале осени собрали роту и повезли, как потом оповестили, собирать фрукты в полк для прод обеспечения. Коневу было восемнадцать лет, но он никогда не видел, что из себя представляет яблоневый сад, в живую, по-настоящему, не на картинках и по телевизору, и, конечно, не знал его запах.
От больших яблок, лежавших на земле красным покрывалом, некуда было наступить! А какой исходил от этого аромат!
Вот это да-а-а… – удивился он, – надо же, какая красота! И на земле! И никому до них дела нет! Вот бы нам эти яблоки на север, – думал тогда Сергей, – а то у нас в магазинах они маленькие все, не дозревшие и гнилые, как на подбор, – вспоминал пулемётчик. Вот тебе и «яблоки на снегу», наверное, для того, чтобы уже никогда не забыть, какими они бывают до того, как за них возьмется человек.
Но вместе с первым живым яблоневым цветом и запахом тут же параллельно ассоциировалась молодая женская смерть. На самом деле, всё начиналось немного не так.
Колонна из четырёх армейских грузовиков, в которых ехали повзводно четыре взвода десантников, остановилась.
– Всем выйти, оправиться и перекурить, – прозвучала команда.
Странно, – подумали бойцы, едем за всё время подготовки первый раз, и тут, на тебе, – привал, таких подарков ещё не было. Впереди дорога, которая шла параллельно узкой, горной и быстрой реке, за которой возвышалась горная гряда, была перекрыта, – поперёк стояла жёлто-синяя машина ГАИ. Старшина разговаривал с милиционером о причинах задержки, тот, размахивая руками, эмоционально жестикулировал. Через две минуты путём сарафанного радио выяснилось, что в реке к берегу прибило женское тело.
Конев и ещё тройка бойцов, заинтересовавшись событием, пробрались через колючий азиатский кустарник, спустились к реке и увидели следующую картину: Юное, но уже сформированное тело несовершеннолетней азиатской девушки, зацепившись длинными чёрными волосами за когтистые ветки кустарника спустившегося в воду, то выталкивало над прозрачной, ледяной горной водой вырывая из хрустального потока лицо с открытыми остекленелыми глазами и фиолетово-почерневшими губами цвета потемневших сосков остро торчавшими над округлыми грудями, то снова утягивало под воду накрываемое течением, создавая контрастную картину потока времени с неожиданно остановившейся в ней жизни, которая еще сопротивляясь сама не верит в абсурдность произошедшего.