– Серег, ты кажись с Тюмени, – сказал сосед, щелчком пальцев снайперски отправив окурок в пепельницу из автомобильного диска, установленного в землю по самые края в центре курилки.
– Тюмень это брат тебе не Васюки. С Легиона там есть, не слышал? – лениво спросил пулеметчик сержанта, даже не надеясь, что на самый край Советского Союза родина может прислать его земляков с севера, которых он не видел уже более года, с тех пор как его перевели из учебки в только что вышедшую из Афганистана боевую бригаду.
– По-моему есть, про Легион вроде говорили, – неуверенно ответил Макс.
– А где они? – заинтересовавшись, спросил Конев.
– В баню их повели, там ищи, – сказал дежурный по роте, сняв панаму и вытерев пот со лба сетуя на погоду, продолжил: – ну и жара, осень называется настала, солнце печет так хоть яичницу на броне жарь.
В почему-то всегда прохладном, с характерным запахом помещении от десятков бурчащих голосов было шумно, не смотря на то, что сержант помогающий прапорщику раздавать новенькое обмундирование новобранцам не первый раз с раздражением крикнул: – А ну-ка! отставить разговорчики, я сказал!
Конев деловито зашел в раздевалку и, поздоровавшись с сержантом и прапорщиком вещевого склада, громко спросил бледнокожую северную молодежь, пестреющую еще более светлой кожей голов недавно сбритых волос:
– С Легиона есть кто?
– Есть, – услышал он из глубины вечно сырого помещения.
– Как там наш город? Братва! – крикнул пулеметчик, обрадовавшись еще не известным молодым людям как родным братьям. Тут же вокруг него образовалась группа из десятка молодых легионеров – будущих «рексов» ВДВ, от которых еще за версту несло гражданкой пропитанной родным городом, о котором пулеметчик сегодня мог только мечтать.
* * *
Первые лучи солнца начали задевать землю. Десантник, сняв с себя боевые доспехи, только что уснул, а третьеклассница, полуоткрыв пухлые губки, всё ещё сладко сопела в своей мягкой кроватке. Её мать, брюнетка Полина, молодая и красивая женщина небольшого роста, с высокой грудью и девчачьей талией, с правильными чертами лица и уложенными назад густыми волосами, так, что открывался высокий лоб, большими голубыми глазами смотрела на спящую дочь. Она стояла рядом с кроватью, любуясь своим созданием, всё ещё не решаясь будить ребенка, и думала: надо же, десять лет так быстро пролетело, а ведь как будто вчера всё было.