– Ты, ты, вы…– слова подбирались с трудом, все-таки какой-никакой, а стресс.
– Ну-ну, смелей,– ободрил меня крылатый.– С чего начать? Кто я такой или зачем залез в твою квартиру? Не стесняйся…
Я кивнул. Гость невесело усмехнулся и неожиданно с выражением продекламировал:
…Захотел один урод
Яблок молодильных,
У него душа поет
Радостью дебильной…
– Твоя поэзия?
Краска стыда покрыла мои щеки тяжелым слоем, несмотря на всю неестественность ситуации, а гость между тем посерьезнел и продолжил вроде бы как сам с собой:
– Нет, ну про яблоки допустим понятно, вечная молодость… Допустим, но зачем же они к уродству. Не понимаю… У человечка была тяжелая юность, да и зрелость тоже не сахар. Дебилизм, врожденное уродство… Все эти насмешки окружающих. И дотянул, скажем так, до достойной старости, когда эта чепуха уже и роли-то не играет никакой, и на тебе… Яблоки. Это чтобы повторить все страдания заново, что ли? Нет. Не пойму. Не пойму. Хотя может быть мазохизм?
Я наконец-то сумел что-то произнести:
– Да нет же, это все аллегория… Ну, урод, в смысле, чувак…
Гость нехорошо сощурился, и мне снова стало неудобно.
– Аллегория? Хорошенькое дельце… Аллегория.– Он стряхнул с крыла невидимую пыль.– Впрочем, я не специалист, и вообще по другому вопросу.
Мне стало чуть-чуть легче, ибо, разговор свернул, наконец, со скользкой поэтической тропы. Пегас, блин… Где ты взялся на мою голову?
Гость снова не по-доброму усмехнулся, и меня передернуло:
"Он что ли и мысли читает?"
– Ладно, Саша, пора расставить все точки над этим пресловутым "И". Если не возражаешь, конечно.
Я, разумеется, не возражал.
– Ну и отлично,– констатировал гость.– По моей личности вопросы имеются?
– Ну…
– Понятно, похоже, имеются… Ангел я. Самый что ни есть. Крылья, так сказать, прилагаются в ассортименте. Особо недоверчивым разрешается потрогать руками.
– Да ладно…– я вяло махнул рукой.
– Как хотите… А насчет материализма и всего прочего, ну не знаю… Не я его придумывал ваш материализм. Где б вы только без нас были с этим вашим материализмом…
Помолчали…
– Хреновые дела твои Джанлуиджевич,– после очередной паузы произнес ангел.– Весьма…
– Да я…
– Ой, только не надо мне рассказывать,– скривился гость,– лето, понимаю, но все эти мечты о пиве и холодной ванне, а потом вентилятор на краешек… Ага? И после кайфа, так невзначай, его коготком в воду… Ну не знаю, не знаю… Красиво, понимаю, а кому сейчас легко? Мне? Не сказал бы,– он сделал такое лицо, что я действительно осознал, что нелегко моему собеседнику, весьма и весьма даже нелегко.