Из-под балкона кто-то его позвал. Перегнулся через перила: соседка с нижнего этажа, Света.
– Ты что там пыхтишь? Гостей проводил? Что за праздник?
– Добрый день, Светочка! Может, зайдешь на минуточку? Дело у меня к тебе небольшое.
– Ладно, загляну. Дочку уложу и забегу.
В некоторой обиде Олег на Свету. Красивая, молодая, одинокая женщина, живет с дочкой. Больше ничего о ней Сарин не знает. Если не брать в расчет, что относится к нему с сожалеющей покровительностью. Считает его неплохим мужиком, но для жизни никчемным человеком. А лучшего отношения и ждать нечего. Раза два пугал соседку Олег, и обязательно ночью это случалось. Замок у него английский: дверь захлопнул и все. Через балкон Светкин лезть приходилось. Выговаривала та ему, Сарин отмалчивался: обидно, а что сделаешь. Не всегда таким был.
С Дальнего Востока началось: сбежала от него Ольга. Сарин в госпиталь попал, жена забрала сынишку – и к маме. Приглянулся молодой техник, загуляла разлюбезная, и тю-тю. Турнули Олега из армии, с полгода по миру поболтался, к семье решил податься. Считал, что он – сторона пострадавшая, униженная: вроде, простил любимой – все будет хорошо. Ан нет, по-другому считала Ольга. Понесло его милую по гуляньям, не остановить. Техника побоку, мужа по-другому. Так и расстались с драками, скандалами, с милицией.
Ну, а с соседкой подлое недоразумение произошло. Света думает, что Олег ей банки на балконе побил. Ох, как она возмущалась тогда, грозилась участковому сообщить. Сарин застыл, окаменел, в ушах звон, кровь от лица в сердце острыми, больными толчками. Казалось, разорвется на куски от обиды и унижения. Не разлетелось. Только и спросил у Светы: «Когда банки я тебе разбил?» – невидяще отвернулся.
Заскочил он тогда домой в неурочное время, без предупреждения. Долго не открывала Ольга, наконец, щелкнул замок, лицо – белее мела, в полуобморочном состоянии, особенно, как на балкон вышел. Вот так, оказывается все было. И покатился снежный ком – разлад в их семье, беспорядочно и безобразно.
Обиделся на свету Олег. А та, признав ошибку, кокетничает потихоньку. Только сосед сумрачен, глаза опустит, и стороной. Да не обида это, самолюбие мужское, униженное, голову к земле гнет. Видится Сарину теперь во всяком взгляде насмешка и презрение. Мол, что, мужик? – гуляет твоя баба? Пьешь, вот и гуляет! А может, и пью потому, что она подлая. И люблю ее, такую, не смотря ни на что.