Она плакала по ночам, пока снова не мирилась с Григорием после настойчивых звонков и долгожданных свиданий. Эта подстегивающая ее тревога, что жизнь так коротка, или предчувствие скорого ухода, заслоняли все: и беспризорность единственной дочери, на которую просто не оставалось времени и сил, и обиды родной матери, жалеющей свою распутную дочь, и бездумно улетающие годы, которые она отдавала жадным до ее тела мужикам без особых чувств, иногда просто по привычке.
Ирина мечтала стать библиотекарем. Плотно заставленные книгами стеллажи в сельской библиотеке манили своей неисчерпаемостью будущих впечатлений, новых открытий, обещанием безраздельного полета на крыльях мечты.
И от грязи отношений матери с мужчинами Ирине хотелось закрыться, занавеситься теми прекрасными романами, которые дарили ей надежду, что все в ее жизни будет иначе.
Роман матери с женатым шофером Григорием оказался продолжительным, почти на три года, хотя у него были уже достаточно взрослые дети: старший сын с семьей жил в Забайкалье, а младший учился в сельскохозяйственном институте. Жена поначалу устраивала сцены ревности, а потом со временем смирилась, глубоко ненавидя Иринину мать. Григорий клялся Галине в любви, говорил, что у них с женой давно разные кровати. И они, действительно, упивались близостью друг с другом почти каждую неделю, когда не было ночных дежурств у матери, забывая о спящей на раскладушке в кухне юной девушке.
И, закрываясь с головой одеялом, чтобы только не слышать громких охов и вздохов распаленных любовников, которые иногда даже не удосуживались прикрыть плотно дверь, Ирина мечтала о том последнем дне в этом доме, когда она получит, наконец, аттестат об окончании школы, попрощается с бабушкой, которая собирала все свои пенсии почти год на учебу Ирине в библиотечном институте, и уедет к бездетной тете Ульяне, материной сестре, в Самару.
Мать вкусно готовила, и иногда Ирине казалось, что в одно из воскресений мать вдруг скажет ей: «Прости меня, доченька, ради Бога! Никто мне не нужен больше, кроме тебя. Поставила я большой крест на всех мужиках. И мы теперь будем жить с тобой в мире и согласии. Давай пить чай с нашими любимыми пирогами». Но все мечты Ирины обрывались, когда подъезжал среди бела дня на своей машине Григорий, усаживался за стол с пирогами в зале и напоминал: « Я только на часок вырвался, вроде бы на рынок. Не поторопимся – жинка примчится из дома, опять настроение испортит». И мать угодливо распиналась перед дочерью: