В пятнадцать лет меня считали потенциально сильным логиком, Румаи был доволен моим воспитанием. Тогда он отправил мать на войну, где она погибла. Спустя месяц, когда я достиг своего Дня Вступления в Силу, мне приснился первый сон, без сомнения, навеянный моей умершей матерью. Интуит Лео в моем сне срубал ей голову раз за разом, каждую ночь. Я не мог больше терпеть и замыслил убить отца, наказать его за то, что он не сохранил Луну, намеренно отправив на войну. План провалился – меня поймали, когда я спрятался в покоях Румаи с кинжалом за пазухой. Никадиус захотел дать мне шанс – подвергнуть Катарсису и отправить на первый уровень Пирамиды, в Крестострел. Он убедил Румаи, что из меня может вырасти сильный воин. Верховный рассудил, что избавляться от ценного ресурса преждевременно не стоит, и согласился. Катарсис, процесс очищения, я выбрал себе сам – метод сечения плоти. Точно такой же процедуре подвергли мою мать. Когда Румаи спросил, почему был выбран именно этот способ, я ответил: «Хочу искупить вину своей матери, а потому перенесу все наказания, которые выпали ей, и докажу, что могу быть достойным тебя логиком. Займу ее место и буду служить тебе». Отец был доволен моими словами, и я вскоре отправился в Крестострел.
На первом уровне Пирамиды несколько раз я был близок к смерти: окружающие чувствовали во мне силу, мои частицы Механизмов Времени стали лакомым кусочком для многих отбросов. Два года выживая на пределе своих сил, я убил многих неугодных мне и только тогда вдруг осознал – убийства даются как-то слишком легко, непонятно даже, почему я с самого начала не мог за себя постоять. Логики Крестострела оказались слабыми заблудшими в поисках силы псами. Спустя два года я встретил Марка, который предложил первый заказ, и следующие шесть лет я убивал для него за отличную плату. Все ресурсы, которые мне доставались, все частицы Механизмов Времени я тайно копил, чтобы однажды обрушить собранную мощь на отца. Так было до того, пока я не встретил скиталицу. Она действительно принесла с собой мою судьбу, повернула колесо… и теперь я здесь.
Вспоминая свою жизнь, я не испытывал ни гнева, ни боли. Просто безучастно смотрел на проносящиеся мимо образы. Даже триста раз прокрученная перед глазами сцена убийства моей матери перестала тревожить.