– Позвольте капитулировать и помахать белым флагом, – смеясь, ответил Адиль, – мой отец утверждает: «Если женщина захочет – сквозь скалу пройдет». Это он двумя словами о роли представительниц слабого пола в социуме и не только. И я согласен с ним.
– А почему ты решил стать врачом? – перевела тему Олеся.
– Как сейчас модно говорить, я из династии врачей. Мои родители, тети, дяди – врачи. Младшая сестра учится на врача. Наверное, у меня просто не было выбора. Но я очень рад этому. А ты?
– Когда я училась в шестом классе, у меня умер одноклассник. Такой живой и веселый мальчик был. Мы сидели с ним за одной партой и очень дружили. Вместе возвращались со школы, по дороге катались с горки. В один день, он внезапно заболел, а потом его не стало. Его место за партой еще долго пустовало. Я тогда подумала, что стану врачом и буду спасать всех деток на свете. Затем, эта мечта укрепилась и вот теперь, я на пятом курсе.
– Мдааа, грустная история, – тихо произнес Адиль, почувствовав, что ей еще больно вспоминать об этом.
– Все в порядке, Адиль! – живо отозвалась Олеся. – Человеческая память имеет свойство забывать грустное и помнить только хорошее. Надеюсь, моя профессия позволит мне искренне помогать людям, особенно детям.
– Одна венгерская пословица гласит: «Врач и сам лекарство». Ты согласна с тем, что в нашей профессии, главное уметь разговаривать с пациентом на языке пациента? Уверен, что именно тогда будет абсолютно доверительное и уважительное отношение больного к доктору.
– Согласна! – подтвердила она и со смехом добавила, – но предлагаю перевести тему. Например, ответь, кто ты по знаку зодиака, и я расскажу – какой ты!
– Я – Дева. И знаю, что педант до кончиков ногтей.
– А еще однолюб, семьянин и трудолюбив, – уверенно добавила Олеся. – У меня папа – Дева. И все годы он любит только одну женщину – мою маму. И делает все ради своей семьи. Поэтому, я так хорошо знаю Дев. А я – Стрелец. Веселая, неугомонная натура.
– И очень красивая! – опять невольно вырвалось у Адиля.
Кофе в чашке давно остыл, но он, продолжая помешивать его, смотрел и любовался своей собеседницей. Когда она говорила о чем-то серьезном, ее лоб слегка нахмуривался, а взгляд становился строгим и неподвижным; когда шутила, ее глаза весело прищуривались и губы растягивались в обворожительной улыбке. Наблюдая за ней, он думал о том, что она очень красива: «Неважно, нахмуренная или веселая, но все равно, очень красивая!».