– Я-то здесь причём?
– Не понял ещё? – Послал людей подъездную дорогу у тринадцатого дома ковырять, а теперь дураком прикидываешься? – А там всё и началось. – У нас свидетель есть, чудом жив остался!
– Какой свидетель?
– Прасковья Ивановна, пенсионерка, звонила тебе два раза. – Ты же Степанов, дежурный по смене аварийной службы?
Николай Кузьмич обречённо кивнул головой.
– Значит, правильно говорю. – Вышла она бедолага из парадной на провал посмотреть, а обратно зайти в дом не смогла. – На проспекте «Тринадцати Героев» её и нашли в полубессознательном состоянии. – Оно и понятно, стресс. – Она мне всё и поведала, пока я её в командный пункт сопровождал. – Найдите, говорит, Степанова из аварийной службы – это его люди подъездную дорогу расковыряли – вызвали обрушение.
– Нашли, кого слушать…. – Ерунда какая-то….
– Может быть и ерунда… – разберёмся. Старушка и правда, не в себе. Всё про какого-то Ваську на джипе вспоминала – он у неё на первом месте среди виноватых.
– Что ещё за Васька?
– Сами не знаем пока – ищем.
– Можете не искать! Никакими джипами не вызвать серьёзных разрушений дорожных покрытий, если, конечно, в дороге не было скрытых дефектов. Впрочем, как невозможно вызвать и просадки грунтов, проверяя маркировку оголившейся трубы. – Именно этим мои люди на подъездной дороге и занимались.
– Умный очень… – инженер…. А если были дефекты?
– И что за дефекты? – с некоторым вызовом спросил Николай Кузьмич.
– Я не обязан тебе ничего говорить, но пока идём – делать всё равно нечего – слушай. Только в обморок не падай – неохота тебя на себе тащить. Так вот, дефектов этих там было достаточно …. Это и подземный запечатанный тоннель, ведущий к секретному законсервированному химзаводу, замковый камень которого, твои рабочие вышибли ломом к чертям.
Это и розлив химических веществ на том же секретном заводе, которые, без доступа воздуха были неактивны, а с доступом – начали превращать всё в дерьмо.
Ещё есть и такое понятие, как энтропия, которую ещё теорией хаоса зовут…. – Был тут до тебя один профессор, сейчас в штабе показания даёт. – Кричал, как ненормальный про какое-то «зерно энтропии» и что теперь нам всем конец.
– Никогда не слышал про такое зерно…
– Я тоже, а он уверял, что бардак вокруг нас – это и есть энтропия…. И когда этого бардака становится много, он уже не может оставаться рассредоточенным – он самопроизвольно может концентрироваться в «зерно» – типа сгустка тьмы или мрака – называй, как хочешь.