Мир – убогая лубочная картинка, неизменная век от века. Вот доверенный конюх держит в поводу безупречного скакуна. Вот личная свита подобострастно гнет спины, сияет драгоценностями, потеет и страдает тем же страхом, что вся толпа. Поодаль на камнях корчится молодой ноб. Он жалко, тонко визжит… Он ничтожен, а ведь недавно казался непобедимым. И вон еще один фрагмент лубка: смещённый князь, серый от страха, щупает кружевной ворот, рвет его от шеи – драгоценный, удушающий…
Всё как всегда.
Бес взлетел в седло, не опираясь на стремя и не уделяя ни крохи внимания городу, который он уже мысленно покинул. Рэкст ладонью легонько хлопнул по конской шее, не трогая повод – и рыжий в багрянец скакун пошёл боком, пританцовывая, оттирая свиту. Плотная масса всадников свиты шарахнулась, сминая толпу… Площадь наполнилась гомоном, жалобами, истошными воплями. Эхо подхватило и преумножило панику.
– Вы непобедимы, – прошелестел с благоговением ближний из свиты беса, кланяясь ему. – Вы подарили врагу жизнь. Какое великодушие!
– Кто гадит кровью, быстро усваивает: выжить в подставном бою – отнюдь не благо, – бес скривился в подобии улыбки. – Заносчивых надо учить. И, если не я, то кто?
– Воистину… ух-аа…
Говорливый ближний беса начал было похвалу – и согнулся, мешком сполз из седла. Снова люди не разглядели удара.
– Постоянно учить, – вздохнул бес. – Ох, и морока с вами, людишки.
Бес покинул площадь, не оборачиваясь. Он и так знал совершенно всё. Даже то, что его усердный ставленник, получивший в полную власть земли Нэйво, сейчас рвет удавку воротника тем же в точности жестом, что и опальный князь… И что молодого ноба-бойца эти двое оплатили вскладчину. И что именно полумертвый льстец из свиты, тот, что пытался придержать хозяину-бесу стремя, переслал в Корф весточку: «У Рэкста нет свободного указа на умерщвление людей, а без такого он не убьет, если сам не оказался в бою под прямой угрозой гибели».
Людская жадность – тот еще гарнир к людской наглости, – полагал бес. Предают даже его! Предают всех, всегда. Однажды пожилой боец поймет это. И тогда он по-настоящему проиграет схватку, не состоявшуюся сегодня. Сильных убивает не оружие – их давит природа людишек, не достойных ни защиты, ни уважения…
– Хочу заполучить старого, – облизнулся Рэкст. Поморщился и нехотя добавил: – Еще не время. Пусть сам дозреет. Все дозревают. Хочу, чтобы однажды он оказал мне услугу. По доброй воле. Эй, проверьте, есть ли у старого семья.