Посажен в кресло для передвиженья
по комнате, хотя бы. До сортира.
До зеркала, чтоб видеть отраженье
своё в пределах маленького мира,
под паутиной собственного страха —
что жизнь так быстро поместилась в кресло —
в обёртку на колёсах, как рубаха,
что еле-еле прикрывает сердце —
тем более хранит его – не долго —
отправят в стирку и, считай, без кожи —
болванчик – под стеклом – на книжной полке,
с опухшей от волненья толстой рожей,
с отвисшими до самых плеч ушами —
ни больше и ни меньше – опахало
и с тусклыми от долгих слёз глазами…
Гляжу в окно, накрывшись покрывалом —
хотя не холодно ещё – так по привычке.
Смотрю – куда сегодня дует ветер,
в какую сторону, чтоб позже на страничке
об этом наблюдении отметить —
пустяк, конечно – времяпровожденье —
ещё одна возможность не остаться
в пустой квартире только отраженьем,
или, от пыли – тусклой иллюстрацией
в своей же книге странных наблюдений —
за ветром и погодой. Облаками,
что добавляют новых впечатлений,
когда над головой висят, как камни.
Колёса медленно вытаптывают плоскость
квартирного пейзажа. Под ногами
немного воздуха – не пол уже, а возраст…
Ни женский пол уже перед глазами,
а только видимость – картинка над кроватью —
без рамки – бабочка – иглой к шершавой стенке,
чтоб помнить взгляд, движения, объятья…
оставшиеся только на побелке
цветным пятном. Как медленно проходят
такие дни! – в тележке для продуктов —
в бесплодных мыслях о былой свободе,
в воспоминаниях о радостных минутах.