– Папа, точно все нормально?
– Да что со мной будет-то, – неожиданно рассердился мужчина и повесил трубку.
Но телефон зазвенел опять.
– Ты как, Петрович? Что молчишь, не признал? – Любка, подружка Тонечки.
– Признал. Как жизнь, как здоровье?
– Нам болеть некогда, капусту вот солю. В гости позвать не хочешь, я пирогов напеку?
«Как бы не подавиться пирогами-то твоими», – подумал мужчина, а вслух сказал:
– Дочку жду, Светка с мужем обещали.
– Ну ладно, в следующий раз, – из голоса Любки исчезла веселость.
Сразу после похорон в дом зачастили помощницы. Котлетки, пироги, блины, домашняя колбаска под обязательные рюмки. Не помощницы, а участницы кулинарного конкурса. Александр Петрович пил, вливал в себя все эти наливки-самогонки, закусывал, не замечая вкуса, с жадностью к забытью, одержимостью мечты, что вот сейчас, после этой самой обжигающей дозы, он обязательно очнется и увидит напротив глаза Тонечки. Но чуда не было, он не пьянел. Менялись лица, голоса, а ожидание в разных глазах не менялось.
«Сорок лет, трое детей, целая жизнь, как можно думать, что я еще живу, ведь мы срослись в одно. Я там же где и Тонечка, а здесь просто оболочка, за домом и хозяйством приглядывает. Как они не видят?»
Но женщины все шли и шли. Наряжались в лучшие платья, бегали по парикмахерским, завивая и подкрашивая редкие волосы, натужно смеялись, рассказывали бесконечные истории из своей жизни, пропуская рюмку за рюмкой. Как он хотел забыться, хотел не видеть этого сватовства, этих жадных до чужих углов взглядов.
Безумное нашествие остановила только дочь. Светлане пришлось переехать к отцу и лично разворачивать невест от ворот.
Александр Петрович включил телевизор и прилег на самый краешек дивана. Дома все оставалось на своих местах. После сороковин дочка и старшая сноха хотели убрать вещи Тонечки, но он не позволил.
«Все останется, как было, – произнес он голосом, не терпящим возражений, – тронете, на порог не пущу».
Все и осталось: коробка с клубками и недовязанным носком, прикрытая от шкодливой кошки покрывалом, недошитое платье без рукава, свисающее со старенькой швейной машинки, корзинка с конфетами и таблетками на полочке у дивана, в ванной любимая мочалка жены, зубная щетка, баночка дешевого крема. Все эти скатерти-покрывала, все эти занавески любимого золотистого цвета. Мужчина не замечал, что золото давно потемнело, пожухло, покрывшись пылью.