– Хвала Святой Деве! Ты жив, брат! – услышал Вилл ее жаркий шепот, когда Клэренс потерлась щекой о его плечо.
Он бросил на нее удивленный взгляд, усмехнулся и погладил сестру по голове. Сняв ее руки с себя, он легонько подтолкнул ее к Статли, который поймал Клэренс в объятия и закружил ее, зацеловал в смеющиеся губы, никого не стесняясь.
– Что с Марианной? – спросила Кэтрин, с тревогой глядя на Робина, который стремительным шагом нес Марианну в комнату.
Еще на половине пути к лагерю он почувствовал, как его руки даже сквозь рукава кольчуги повлажнели от крови. Не отвечая Кэтрин, которая почти бежала рядом, чтобы не отстать от него, Робин распахнул дверь и, войдя в комнату, осторожно положил Марианну на постель. Кэтрин торопливо зажгла свечи, Джон приладил к стене два факела, которые захватил в трапезной. Опустившись на одно колено возле изголовья кровати, Робин откинул плащ, укрывавший Марианну.
– Господи! – прошептал Эдрик и, не выдержав, отвернулся: – Бедная девочка!
– Когда они так расправляются с нами… Но с ней! – хрипло пробормотал Алан и, растеряв слова, покачал головой.
Робин, едва прикасаясь, провел кончиками пальцев по ее левой щеке, распухшей и багровой от огромного кровоподтека. Искусанные, окровавленные губы дрожали в мучительном оскале. Сквозь стиснутые зубы вырывалось частое хриплое дыхание. Взгляд Робина скользнул по вздувшимся кровавым рубцам, ожогам, оставленным раскаленным железом, и его глаза полыхнули огнем неукротимой ярости.
– Мэри! – только и смог он сказать.
Она открыла глаза. Блестящие от жара, огромные, они ничего не отражали, кроме огней, заливших комнату ярким светом. Робин протянул руку, и Клэренс поспешно подала ему кубок с вином. Осторожно приподняв Марианну, он приставил кубок к ее губам. Они шевельнулись, Марианна попыталась сделать глоток, но уронила голову на руку Робина, и вино струйкой вытекло из уголка ее рта. Тихо простонав, она повернулась на бок и подтянула колени к животу. Робин посмотрел на свои руки, испачканные кровью, и услышал созвучный его мыслям тревожный голос Эллен, которая тоже склонилась над Марианной.
– Робин, она исходит кровью! – голос Эллен дрогнул, она заглянула в мрачные глаза Робина и сказала: – Ты и сам все понимаешь. Речь уже идет только о жизни ее самой.
Робин ничего не ответил. Эллен обернулась к стрелкам и набросилась на них: