Чародею не нравилось, то, что он может выведать самые сокровенные тайны человека, лишь только подумав об этом. Ему было достаточно лишь на секунду сбиться с мысли, захотеть узнать то, что ему не положено знать, как в тот же миг перед глазами Дагмона, представал убитый человек или подлый поступок, который ни кто не знает, кроме своего владельца. Или любые другие воспоминания, которые должны были на веки остаться тайной.
Было довольно сложно держать свой разум прямо и не давать ему сворачивать с выбранного пути, ибо ни какие барьеры его не удерживали. Дагмон понимал, что разум, эта последняя неприступная крепость, в которой человек хранит свои тайны и секреты, и считает самым надежным местом – своим убежищем. Однако ему требовалось узнать все, что бы быть уверенным.
Магистру не нравилось то, что он видел. Каждый вариант он отвергал, до тех пор, пока не остался на мыслях одной женщины.
Она была расстроена и сильно грустила, ей было не суждено завести ребенка, и она окончательно погребла всякую надежду, под толстым слоем тоски и печали. В ее мыслях крутилась одна и та же мысль, как она берет на руки своего сына и как она баюкает его на руках. Мысли женщины и ее прошлое, были чисты, как родниковая вода.
Старик дернулся и открыл глаза. Чародей быстро заморгал, пытаясь отогнать чужие мысли и прийти в себя. Он глубоко вздохнул и решил размять затекшую шею.
Ночной ветер приятно трепал волосы и остужал горячее лицо. Веяло свежестью и сыростью, а спустя минуту резко пошел проливной дождь.
Волшебник быстро пробормотал фразу, и капли дождя больше не падали на его одежду и младенца. Он вновь глубоко вздохнул прогуливаясь взглядом по окрестности, внимательно изучая поля и холмы, любуясь совершенством огромного и не постижимого мира.
Дагмону ужасно не хотелось вот так вот избавляться от малыша, и он всячески тянул время. Ведь он обещал Гросту, что не выпустит малыша из рук, что убережет его, но обстоятельства не позволяли сдержать слово.
И тут его взор остановился на холме, который возвышался над деревней и был хорошо освещен ярким лунным светом. На холме стояли две фигуры. С такого большого расстояния было невозможно сказать, кто они такие, но на обычных путников они были явно не похожи.
Дагмон вдруг замер и поежился, ему вдруг стало не уютно. Волшебник с помощью магии сделал свое зрение во много раз острее и смог разглядеть, через плотную завесу дождя, более подробно этих путников.