Искандер неторопливо закрыл за собой дверь, постоял ещё с минуту в раздумье, безразлично повертев в руках свёрток исписанных бумаг, бросил его в урну. Медленно спустился по лестнице, пересёк проспект, направился к трамвайной остановке. Вдохнув полной грудью сырого осеннего воздуха, успокоился, ещё раз взглянул на здание, откуда только что вышел. Вечерело. Над старинным зданием уныло проплывали серые облака. Искандер отрешённо глядел им вслед. Иногда ему казалось, что облака останавливались и вместо них начинали двигаться деревья, дома, это старинное здание, в освещённых окнах которого мелькали фигуры людей. И какой-то бородатый мужик вертел там пальцем у виска. Всё это катилось от него в сторону. Правильно Олег Павлов процитировал ему известное стихотворение:
Поэт в России больше, чем поэт.
В ней суждено поэтами рождаться
Лишь тем, в ком бродит гордый дух гражданства…
Бледно-серая луна уединённо и слабо сияла сквозь темнеющие ветки ясеня. Транспорта долго не было. Глядя на луну, Искандер ощутил какую-то светлую тихую грусть. И он продолжил шёпотом:
…кому уюта нет, покоя нет.
Дай, Пушкин, мне свою певучесть,
Свою раскованную речь,
Свою пленительную участь –
Как бы шаля, глаголом жечь…
Резко, порывами подул ветер. Пробежав по верхушкам деревьев, налетел на Искандера, обдав его осенним холодом, рванул воротник пальто. «Странно», – подумал он. Было тихо. Только что луна терялась среди туч, теперь же она висела высоко, ярко освещая крыши домов. Незаметно, плавно подошёл трамвай.
– Следующая остановка «Площадь Декабристов», – невнятно прохрипело из динамика в открытую дверь транспорта. Искандер торопливо заскочил в полуосвещённый салон. Трамвай тронулся, медленно набирая скорость. Глядя себе под ноги, он вдруг ощутил такую пустоту на душе, ненужность всех своих и раньше-то слабо поддерживаемых надеждой увлечений, и от этой пустоты, безнадёжности стало ещё горче. «Прав этот редактор – нужно родиться художником, поэтом, музыкантом, а всё остальное, как он выразился, этот квадрокубизм, сюрреализм, всё это, в общем, геи от искусства. Ну вот и ладно, всё прояснилось, всё стало на свои места. Вот и спасибочки, Олег Николаевич. Надоумил, объяснил, кто есть кто, и никаких, Боже мой, иллюзий», – тяжело вздохнул Искандер. Почувствовав спиной, что на него смотрят, оглянулся и вдруг в бликующем свете проплывающих мимо витрин магазинов в самом дальнем углу трамвая среди сонно покачивающихся тел выхватил очертание знакомого лица. Она смотрела на него. «Где же я её встречал? – резко отвернулся он. – Почему мне это лицо знакомо, где же, где же? – мучился Искандер. – Эти глаза, эти локоны. Ах, да!» – радостно вспомнил он, даже улыбнулся, что так легко вышел из этого глупого положения. Конечно же, детально сооружая в памяти в одно целое эпизод встречи.