– Да, Марина? Мне передать Марианне все про твоего мужа?
– Попроси ее, пожалуйста, заехать ко мне вечером. В любое время. Наверное, это надо обсуждать не по телефону.
– Хорошо. До свидания.
Лена повесила трубку.
Самсонова осталась сидеть у аппарата, обхватив голову руками. «Только этого еще не хватало. За вымогательство. Сидит в «Крестах». Господи, если мама узнает… Конечно, узнает. Надо вечером любым способом вытащить Марьянку. И Машку. Позвоню ей часа через два. Или три. Втроем что-нибудь придумаем. Как уже столько раз».
Четверг, 23 марта
Первой к Самсоновой приехала Маша Корицкая.
– Ну твой и отмочил, – выдала она с порога. – Марьянки, конечно, пока нет? Вся в работе, как обычно.
– У нее сахар из Финляндии пришел, – сообщила Марина. – Но сказала, что будет.
– Раз Марьянка сказала – значит, появится, – заявила Корицкая, знавшая деловые качества подруги, которая считала, что нет ничего хуже необязательности.
– Проходи на кухню, – пригласила Марина.
Корицкая разделась, сунула ноги в тапочки, критически осмотрела себя в зеркале, мимо которого не могла пройти ни при каких обстоятельствах, оценила свою фигуру фотомодели: обтянутые джинсами стройные ноги, высокую грудь под облегающим свитером, ниспадающие волнами на плечи золотые волосы – цвет, конечно, не свой, но ей идет.
– Водку будешь? – спросила Марина, доставая рюмки.
– Буду, замерзла, пока до тебя добиралась. Простояла на своем проспекте Ветеранов. Задубела. Тачку поймала. Какой-то пришибленный советский инженер попался. Содрал столько… Зарабатывает…
– Мой вон дозарабатывался. Придумал новый способ. Черт побери, лучше бы машину водить научился и работал на ней утром и вечером. Отцовский «Запорожец» уже сгнил, пока он собирался.
Самсонова разлила водку по рюмкам, достала банку домашних огурцов и хлеб.
В кухню прибежал девятилетний Виталик, увидел рюмки и закуску и резко остановился. Он уже прекрасно знал, что они означают: насмотрелся на папу и дедушку.
– Чего тебе? – спросила Марина.
– Я…
– Хватит мямлить! – заорала мать.
– Ну что ты так, Мариш? – попыталась вмешаться Корицкая.
– Вот когда родишь своего, тогда и будешь воспитывать так, как посчитаешь нужным, – повернулась к ней Самсонова со злым выражением лица. – А это – мой ребенок. Что хочу, то и делаю. Зачем пришел?
– Мама, я…