Вот как раз эти-то у меня и покрутятся, и повертятся! Я прошёл джаз-блюз-афрокубу-латину-фламенко и открыл новый музыкальный путь. Теперь я такой фрик-н-ролл устрою…
Самое забавное, что самые-самые фрики прибегут самыми-самыми первыми.
У них нервная организация тонкая.
У них чутьё.
* * *
Мой нюх, было дело, мистическим образом помогал нам с Дядей.
Мы играли тогда в похоронном оркестре. Музыканты знают: похороны – школа жизни. Или, как дежурно шутил Дядя: «Мёртвое тело – живая копейка».
Деньги были нужны нам обоим. Так что Дядя взял меня в оборот. И кроме работы в цирковом биг-бэнде, где я всё-таки прижился, мы нехило подмолачивали на жмура́х.
Жмуры – это когда зажмурился кто. Похороны, короче.
Ради такого случая Дядя в пару недель натаскал меня шпилить на трубе. Наука оказалась нехитрая и нужная. Когда тепло – нормально, а на морозе в дудку дуть удовольствия мало. Но с гитарой на жмурах делать вообще нечего.
Тем более уж раз всё равно на кладбище приехал – заработать можно не только игрой. Хорошо платили за уголёк – вынос тела, в смысле. И если могилу копаешь. Конечно, руки жалко было, старался беречь. Но когда гитара – дрова и надо прямо сейчас брать новую, иначе она уйдёт, куда деваться?
Похоронный оркестр, в котором играли мы с Дядей, был в нашем Промышленном Городе не один. Водились профессиональные конкуренты, и ещё войсковые части по округе. Офицеры, давно потерявшие нюх и совесть, бойко сдавали внаём солдатиков-оркестрантов. Сбивали цену, сволочи: безутешные родственники башляли только начальству, а солдаты брали водкой. Военных мы не любили.
О том, что будет жмур, я всегда узнавал первым. Странным образом из мундштука трубы начинало пахнуть колбасой. Заметил я это случайно. Думал – совпадение. Оказалось, нет. Рассказал Дяде – он посмеялся. Но сколько раз потом проверяли – я не ошибся ни разу. Так что мы с Дядей всегда знали о предстоящей работе и оставляли время свободным. Это щедро вознаграждалось. Шеф ценил нашу постоянную готовность и то, что играли трезвыми. Я не бухал по молодости, Дядя – по редкой для музыканта привычке: он обычно выпивал не больше трёх стопок.
А у других случались казусы. Был такой чувак, Глобус. Шпилил с нами на си-бемольной тубе – огромной дудке, как в кино у Карабаса-Барабаса. Истории про него по всей нашей Великой Стране как анекдоты рассказывали. Например, однажды мы отработали – и его сморило. Лето, жарко, а Глобус приехал на кладбище уже вдетый и там ещё добавил. Чувак мирный; отошёл в сторонку, лёг с тубой в обнимку под кустик – и задрушлял. Когда по аллее понесли чужой