Шестнадцать человек во главе с
верховным жрецом, и все напитанные некой энергией по самую маковку.
Возникало две версии: либо телепортация, либо они скрывались под
мощными амулетами или чарами невидимости. «Пронзающий взгляд» их
раньше не подсвечивал, как и птица не фиксировала.
Купируя готовый сорваться с уст
визави новый поток явно нецензурщины, которая не оставила бы ни
одного шанса избежать конфликта, потому что я сам назвался груздем,
сообщил ему:
— Жрец, хорошо подумай прежде, чем
открывать рот. Клянусь кровью, если ты меня оскорбишь, тебя ничего
не спасет. И помни, я ценнее для высших, потому что они знают мое
имя. А твое?
За мое правое плечо шагнул дер
Ингертос, который до этого момента молча стоял в стороне, к алтарю
Кроноса он не подходил, сейчас фигура мэтра в магическом зрении
просто запылала, интенсивность свечения была сильнее на порядок
жреческих. Это отметил краем глаза. Вполне возможно, именно
присутствие колдуна и наша готовность действовать совместно, стала
ушатом воды на разгоряченные и промытые головы окружающих.
Так, вперед из толпы медленно вышел
верховный жрец, одним взглядом заставил опустить глаза
последователя Кроноса, покрасневшего от гнева и продолжавшего
ловить ртом воздух. Новый участник посмотрел на меня внимательно, и
произнес скрипучим голосом:
— Не нужно лишних слов, как и
проливать кровь в доме богов. Тебе, глэрд, всего лишь передали
послание свыше, без желания оскорбить. Поэтому просто уходите. Вам
никто не чинит препятствий.
Эхо, а может и магия, усилило звуки,
они словно прозвучали со всех сторон одновременно. В результате,
если бы не видел перед собой оратора, то определить его
местоположение не получилось бы. Нормально. Разведка дала больше,
чем рассчитывал изначально. И позволяла теперь без всяких
подозрений задать множество вопросов дер Ингертосу.
Не отвечая служителю культа, я мазнул
презрительным взглядом по прислужнику Кроноса, развернулся и
зашагал к выходу. Толстяк, молившийся до этого Иргусу, в последний
момент убрался с нашего пути. Его взгляд мне не понравился —
цепкий, оценивающий, примеривающийся, будто обладатель готовился
нанести смертельный удар.
Стоп!
Вот оно в чем дело.
Лицо жирдяя, словно отражение лика
статуи бога богатства и торговли. А тот улыбнулся масляными
толстыми губами, отчего выражение стало умильно-добрым. Ощущение,
будто с раксом встретился. Его миловидность и мнимая безобидность
многих сбивала с толку. Жертва, особенно в начале Вторжения, сама
брала в руки эту крайне ядовитую, зубастую и очень-очень опасную
тварь, которую хотелось потискать, прижать к себе.