Наставник Перкина любил рассуждать вслух. Особенно о желании синтезировать из дегтя хинин (средство от малярии), что было бы для Европы отличным выходом: не пришлось бы возить лекарство из тропиков.
Перкин решил, что это потрясающая идея и почему бы не взяться за дело прямо сейчас? Гофман только снисходительно улыбнулся.
Наступили пасхальные каникулы, по домам отправились и студенты, и преподаватели, но только не Перкин. Он в одиночестве колдовал над дегтем. Но пока не получалось ничего путного. С бихроматом калия вообще вышло какое-то черное густое месиво.
Чтобы отмыть колбу от жуткой черноты, юный экспериментатор плеснул в нее спирта. Неожиданно колба оказалась полна жидкости красивого пурпурного цвета!
Эта красота и была продемонстрирована вернувшемуся Гофману. «Ну и что с этим делать?» – спросил тот. Перкин не знал что. За эту жидкость он уже успел получить нагоняй от матери, запачкав сорочку – пурпурные пятна совершенно не отстирывались.
Как ни странно, первым сообразил, что делать, вовсе далекий от химии человек – отец Перкина. И, глядя на пятна, он произнес: «Все, сынок, на этом твоя учеба в колледже закончилась. Ты получил то, что способно принести деньги!»
Семья купила участок земли и выстроила фабрику, первую в мире фабрику по производству лилового анилинового красителя для тканей. К огорчению Гофмана, способный студент все-таки бросил колледж.
Новый цвет сделался последним писком моды; позже эти времена даже назовут «сиреневым десятилетием». Ну как было проигнорировать новинку, если сама королева надела пурпурный шелковый наряд? Для химиков открылись новые горизонты: они взялись синтезировать органические соединения уже не случайно, а осознанно.
Перкин и разбогател, и прославился. А к пятидесятилетию открытия первого искусственного красителя его произвели в рыцари.
Истории о красителях вообще большей частью курьезны. Химик Фридлиб Рунге растил сад в пригороде Берлина. Чтобы в сад не забредал кто попало, Рунге обнес его деревянным забором и для пущего эффекта покрыл его креозотом. А чтобы собаки не облюбовали этот забор для своих собачьих надобностей, пришлось посыпать все вокруг хлорной известью. Пахло, конечно, так себе, но ради результата…
На следующий день, прогуливаясь по саду, Рунге заметил, что какой-то отчаянный пес, видимо, осмелился-таки справить свою нужду прямо на хлорку. Причем неровные следы от струй были какими-то необычными – голубого цвета.