Скоростной поезд с зализанными
обводами подъехал строго по расписанию. С тех пор, как диспетчеров
и машинистов заменили на искусственный интеллект, прошло лет
десять. Именно тогда отец Гельмута, который работал на железной
дороге, превратился из пышущего оптимизмом весельчака в мрачного
алкоголика. Он так и не смог принять свою новую судьбу. Он, в
отличие от миллионов других, хотел работать и приносить хоть
какую-то пользу. Это звучало глупо и наивно, но именно это дядя
Фриц говорил всегда, когда был пьян. А пьян он был почти всегда.
Наверное, только неподъемная для одного пособия аренда держала
около него жену, которая иссохла, превратившись в желчную стерву. А
может, она все еще любила его, этого никто не мог понять. Тетя
Берта когда-то работала в билетной кассе...
Мишка подошел к турникету и приложил
левую руку к сканеру. Тот мигнул, и открыл проход. Как они смогли
загрузить билет в его чип? Ведь считается, что это сверхзащищенная
система. Странно это все...
Он стоял в тамбуре и смотрел на
пролетающие мимо деревья, поля и деревушки, где на клочках земли
копошились люди. Фермеров почти не осталось. Крупные корпорации
протащили такие законы, исполнить которые частник не мог физически.
Вот и сбивались те, кто работал на земле, в кооперативы, чтобы хоть
как-то выжить. Их продукция шла на стол элите, тем, кто брезговал
пищевыми концентратами и мог себе позволить покупать свежую зелень
и фрукты. Немного было таких, десятая часть от силы, и жили они в
крупных городах, таких, как Лейпциг и Берлин. Для остальных свежая
клубника или малина давно стали неслыханным лакомством, которое
давали детям по праздникам.
Время в пути пролетело быстро, ведь
для Мишки это было скорее развлечением, чем обыденностью. А вот
люди, набившиеся в утренний поезд, смотрели в окно с тупым
равнодушием и обреченностью. Они ехали на работу, которую
ненавидели. Не так уж много осталось профессий, где человек мог
победить компьютер в соревновании по эффективности. До того их
осталось мало, что правительству даже пришлось вводить квоты,
гарантирующие занятость хотя бы трети трудоспособных людей. И
дрались за эти места отчаянно, насмерть. Ведь именно постоянная
работа гарантировала относительно пристойную жизнь. Именно она
давала возможность выплачивать посмертную страховку, которая
сделает более-менее сносной твою жизнь после смерти. Мишка хмыкнул,
последняя мысль звучала на редкость двусмысленно. Но таковы были
реалии, и с этим ничего сделать было нельзя.