Дверь с лязгом открылась, и в камеру
зашел невысокий широкоплечий мужик с усталым лицом. Он сел на стул
и положил на колени диктофон.
— Итак, герр Кляйн, начнем, — сказал
он. — Меня зовут Людвиг Бауэр, я следователь по особо важным делам
полиции Финстервальде. Вы обвиняетесь в восьми убийствах первой
степени, убийстве второй степени и в причинении вреда здоровью
средней степени тяжести группе лиц.
— Убийство второй степени. Это еще
что такое? — удивился Мишка.
— Некая Лиридона Ибрахими скончалась
от передозировки наркотиков. Перед смертью она дала показания, что
вы под угрозой расправы сделали ей укол в вену.
— Я не умею делать уколы в вену, —
хмыкнул Мишка.
— Следствие разберется, герр Кляйн,
— устало ответил полицейский, на секунду выключив диктофон.- Или не
станет разбираться. У меня еще три убийства в работе. Тут хоть
доказывать ничего не надо. В вашем случае, убийством больше,
убийством меньше, значения не имеет. А вот у меня есть шанс увидеть
сегодня своих детей бодрствующими. Вы же не откажете мне в такой
малости, герр Кляйн?. Это на приговор не повлияет никак.
— Да хрен с вами, пишите, что
хотите, — равнодушно махнул рукой Мишка.
— Вы убили этих людей из-за
неприязни по национальному признаку? — деловито спросил
следователь.
— Я убил этих людей, потому что они
украли мою девушку, — терпеливо ответил Мишка.
— Как ее зовут? — участливо спросил
герр Бауэр.
— Марта Нойман, — ответил Мишка.
— Фрау Нойман уже дала показания, —
сказал следователь. — Она не подтверждает ваши слова. Ее никто не
крал, герр Кляйн, а значит, и спасать не было нужды. Вы напрасно
убили всех этих людей.
— А моя мать? — вскинулся Мишка.- Я
высадил Марту у своего дома. Она пошла к моей матери. Они должны
были скрыться. Ее же убьют! Она свидетель! Те девушки, которых
украли!...
— Марте Нойман ничего не угрожает. И
вашей матери ничего не угрожает, герр Кляйн, — устало ответил
полицейский. — Я лично разговаривал с отцом убитого вами Бехара
Османи. Он скорбит, что у такой хорошей женщины, учительницы, сын
вырос таким негодяем. У него нет претензий к вашей матери. И уж тем
более у него нет претензий к несчастной девушке — наркоманке.
— Наркоманке? Марта не наркоманка!
Она должна была вызвать полицию! Я сказал ей сделать это! Она ее
вызвала? — Мишка совершенно растерялся.