– Об этом не может быть и речи! – странным приглушенным голосом ответила Галина. – Но тебя там должны были встретить, я обо всем договорилась!
– Кто? – осведомилась Надежда Николаевна. – Порфирий Камчадалов? Кроме него, здесь никого нету!..
Это имя она прочла на постаменте памятника. Судя по этой надписи, так звали местного героя в гипсовом картузе с отбитым козырьком. Там же было написано, что этот Порфирий геройски погиб при проведении коллективизации в Козодоевском уезде.
– Какой еще Камчадалов? – удивленно переспросила Галка. – Не знаю такого! Я попросила тебя встретить Василия Верленовича. Он что, не приехал?
– А как он выглядит, этот твой Василий Верленович?
– Приличный пожилой мужчина на бежевых «Жигулях».
Надежда вгляделась в проржавленный автомобиль, под капотом которого возился местный житель. Пожалуй, когда-то этот автомобиль и правда был бежевыми «Жигулями».
– Кажется, я его вижу! – сообщила она подруге и, спрятав мобильник, направилась к автомобилисту.
– Вы – Василий… Верленович? – неуверенно проговорила Надежда, обращаясь к той его части, которая виднелась из-под капота ржавых «Жигулей».
– Чичас! – донеслось из глубины машины, и оттуда приглушенно закашляли.
Мужчина еще немного повозился в моторе, наконец он выбрался наружу, вытер руки замызганной тряпицей и пристально уставился на Надежду Николаевну.
– А вы, значит, Галины Ильиничны подруга будете! – проговорил он наконец и открыл перед Надеждой дверцу своего «жигуля». Ее небольшой чемодан он засунул в багажник.
– Надежда, – представилась Надежда, устраиваясь на пассажирском сиденье. – А вы, значит, Василий Верленович? У вас родители интересовались французской поэзией?
– Это еще почему? – Дядечка подозрительно взглянул на Надежду. – Мой покойный родитель никогда ничего такого не позволял, он всю жизнь честно трудился на кожевенной фабрике!
– Ну, одно другому не мешает… – смутилась Надежда. – Верлен – это же французский поэт…
– Верлен – это Верный Ленинец! – отчеканил дядечка и включил зажигание.
– Ах вот как… – протянула Надежда и надолго замолчала.
Они проехали по улицам Козодоева.
Городок ничем особенно не поражал воображение – не было здесь ни памятников седой старины, ни импозантных новостроек. Обычный захолустный городок, процентов на сорок состоящий из облезлых панельных пятиэтажек, известных в народе как хрущобы, а на остальные шестьдесят процентов составленный невзрачными бревенчатыми одноэтажными домами с чахлыми палисадниками.