Историк и поэт отличаются друг от друга не речью – рифмованной или нерифмованной; их отличает то, что один говорит о случившемся, другой же – о том, что могло бы случиться. Поэтому в поэзии больше философского, серьезного, чем в истории, ибо она показывает общее, тогда как история – только единичное.
Каждому человеку свойственно ошибаться, но никому, кроме глупца, не свойственно упорствовать в ошибке.
Каждый может разозлиться – это легко; но разозлиться на того, на кого нужно, и настолько, насколько нужно, и тогда, когда нужно, и по той причине, по которой нужно, и так, как нужно, – это дано не каждому.
Каждый человек должен преимущественно браться за то, что для него возможно и что для него пристойно.
Когда гнев или какой-либо иной подобного рода аффект овладевает индивидом, решение последнего неминуемо становится негодным.
Комедия имеет намерение отображать людей худших, а трагедия – лучших, чем существующие.
Кто двигается вперед в науках, но отстает в нравственности, тот более идет назад, чем вперед.
Кто спрашивает, почему нам приятно водиться с красивыми людьми, тот слеп.
Лучше в совершенстве выполнить небольшую часть дела, чем сделать плохо в десять раз более.
Любить – значит желать другому того, что считаешь за благо, и желать притом не ради себя, но ради того, кого любишь, и стараться по возможности доставить ему это благо.
Между человеком образованным и необразованным такая же разница, как между живым и мертвым.
Многое может случиться меж чашей вина и устами.
Мудрость – это самая точная из наук.
Мужественным называется тот, кто безбоязненно идет навстречу прекрасной смерти.
Мужество – добродетель, в силу которой люди в опасностях совершают прекрасные дела.
Музыка способна оказывать известное воздействие на этическую сторону души; и раз музыка обладает такими свойствами, то, очевидно, она должна быть включена в число предметов воспитания молодежи.
Назначение человека – в разумной деятельности.
Наслаждаться общением – главный признак дружбы.
Начало есть более чем половина всего.
Невежда удивляется, что вещи таковы, каковы они суть, и такое удивление есть начало знания; мудрец, наоборот, удивился бы, если бы вещи были иными, а не таковыми, какими он их знает.
Не для того мы рассуждаем, чтобы знать, что такое добродетель, а для того, чтобы стать хорошими людьми.