Штефан, конечно, остался
недоволен, у него на баронессу другие планы, но спорить не стал. В этот раз, на
удивление, обошлось без разбитых носов. «Сам на нее запал? Могу тебя понять», -
хмыкнул только. Люк буркнул, что: «Исключительно в интересах дела», но Штефан
закатил глаза, хлопнул Люка по плечу. «Ладно, верю. А мне, значит, сестричку
подкинул? Какой молодец!»
Зачем Люк делает это на самом
деле? Вот если признаться самому себе. Поговорить с ней он мог бы найти время и
здесь. Опасается за принца? Не хочет оставлять его высочество с Елизаветой
наедине? Тем более ночью… она какой-никакой, а менталист, и во сне, в
расслабленном состоянии Штефан более уязвим. Взять и прирезать его, если так
ненавидит. Зачем она вообще здесь? Точно не банальное увлечение.
Конечно, прирезать Штефана
нелегко, даже во сне. На нем защита, сигналки… но кто знает.
Это причина? Или дело в другом?
Признаваться себе в истинных мотивах не очень хотелось. Признаваться в том, что
после утренних блинчиков это вдруг перестало быть только работой…
Люк даже зубами заскрипел.
О блинчиках, кстати…
Люк забежал на кухню, на скорую
руку собрал пару сэндвичей. Кухарка попыталась злобно шикнуть на него, чтобы не
лез на ее территорию, но выглядел Люк сейчас весьма солидно, и шикать на полковника
королевской службы безопасности побаивались. Поэтому, пользуясь положением, он успел
стянуть еще пару колбасок со сковородки, горячих, чуть недожаренных, но уже не
важно. Есть хотелось страшно, после блинчиков он так ничего больше перехватить
не успел.
И к машине, пока Лиз не передумала.
- Садитесь вперед, - велел он,
протянул ей сумку. – Возьмите.
- Что это? – она смотрела на него
так напряженно.
- Сэндвичи с ветчиной, термос с
чаем, кусок какого-то пирога… простите, не разглядел какого, сунул что было. Я
оставил вас без обеда, так что берите.
Она, кажется, напряглась еще
больше.
Но взяла, села послушно.
Послушная девочка. Слишком
послушная. Ее сознание оплетено целой сетью чужого влияния, так, что и не
вздохнуть самой. Ее воля расчетливо и методично давилась уже много лет.
Удивительно, как еще осталось хоть что-то личное.
Кто она на самом деле?
Села, сумку на колени, прижала к
себе. Щеки побелели.
Самое смешное, что она боится
даже не Люка. Хотя если она видит в нем настоящего полковника госбезопасности,
то стоило бы бояться, учитывая обстоятельства.