- Хорошо, - согласилась Лиз.
Не оставлять же его без ужина.
Это безумие. Его все равно убьют…
Но даже думать об этом нельзя,
если он менталист, то может уловить что-то. Она закрывает свои мысли, но что-то
может прорваться все равно. Ее тревога прорваться.
Не думать.
Рассказать, как ходила вчера на
обед к Горецким, не упоминая, конечно, молодого лейтенанта. Слушать, как он два
дня занят подготовкой к празднованию юбилея коронации. Он офицер, ему выдали
заданий и предписаний целую кучу, теперь разгребать. О том, как они вчера
вечером ходил в бар… Нет-нет, Мартин совсем даже не приставал к девушкам, в
чисто мужской компании.
И по дороге он осторожно касался
пальцами ее руки, поглаживая. Обнимать на людях баронессу – слишком неприлично,
поэтому лишь легко, мимолетно. И снова этот запах горьких мандаринов и дубовой
коры. И хочется обнять в ответ.
А потом он целовал ее на
лестнице, словно дорвавшись наконец, так горячо и отчаянно, что заходилось
сердце. По-настоящему. Так хотелось, чтобы это было бы по-настоящему, чтобы
все, что Лиз рассказывала – было бы правдой, и она была бы свободна, и могла бы
просто и честно обнимать… Когда он так обнимал ее – подгибались ноги. Нежно,
страстно, тихо постанывая от удовольствия. «Я так скучал, Лиз…»
За что с ней так?
Как ей после этого жить?
Так искренне…
В квартиру он почти заносил ее ну
руках, и на диван в гостиной. Пока только обнимая, не пытаясь раздеть, еще
нужно дождаться ужин. Но ведь не обязательно же в ожидании чинно сидеть… даже
разговаривать не очень нужно.
От его поцелуев горели губы.
«Я не могу!» - так хотелось
закричать, вырваться, убежать. Потому что было слишком хорошо, но это казалось
неправильным. Хотелось что-то сделать, предупредить его.
Но если она сделает хоть что-то,
то пострадает сама. Спасая человека, которого даже толком не знает. И Люди
Вацлава уже ждут внизу, ни ей, ни ему все равно не уйти.
Лиз пыталась придумать хоть
что-то в ожидании ужина, и время тянулось бесконечно. Слишком мучительно.
- Что-то не так? – шепотом
спросил Мартин. – Ты очень напряжена.
- Все хорошо… - Лиз пыталась
улыбнуться, выходило плохо.
Он заглянул ей в глаза.
Голубые глаза смотрят прямо и
внимательно.
«Я не могу!» - мысленно, но очень
четко сказала она. Это нельзя говорить вслух, Вацлав узнает. Но ее мысли, те
мысли, которые в воспоминаниях, он прочитать не сможет. Это рискованно, но это
единственный шанс. Главное, чтобы Мартин услышал. Главное, чтобы никак не выдал
этого.