Создатель «Истории Государства Российского» Николай Михайлович Карамзин (1768–1826) в пору работы в 1791–1792 годы над повестью «Бедная Лиза» рассказывал про свои впечатления о видах Москвы с горы Симонова монастыря: «великолепная картина, особенно, когда светит на нее солнце, когда вечерние лучи его пылают на бесчисленных златых куполах, к небу возносящихся…»
С Мытищинского водовода поэт Василий Андреевич Жуковский (1783–1852) любовался московским «синеющим лесом», где «прозрачная река Яуза одним изгибом своим прикасается к роще и отражает в тихих волнах и древние сенистые дубы, и бедные хижины, рассыпанные по берегам ее…»
Поэт Евгений Абрамович Баратынский (1800–1844) в поэме «Цыганка» описывает московское гулянье первой половины XIX века у Новинского монастыря:
Неделя светлая была
И под Новинское звала
Граждан московских. Все бывало,
Все торопились: стар и млад…
Затем проникновенно восклицает: «Как не любить родной Москвы!»
Критик и публицист Виссарион Григорьевич Белинский (1811–1848), впервые приехавший в Москву в 1829 году, вспоминал о «сердце царства русского»: «Какие сильные, живые, благородные впечатления возбуждает один Кремль! Над его священными стенами, над его высокими башнями пролетело несколько веков…»
О преданности «премилой» Москве писал в 1827 году Александр Сергеевич Пушкин в главе шестой романа «Евгений Онегин»:
Как часто в горестной разлуке,
В моей блуждающей судьбе,
Москва, я думал о тебе!
Москва… Как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось!
Михаил Юрьевич Лермонтов, обучаясь в 1834 году в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, в статье «Панорама Москвы» посвятил Первопрестольной замечательные строки: «…Москва не есть обыкновенный большой город, каких тысяча; Москва не безмолвная громада камней холодных, составленных в симметрическом порядке… Нет! У нее есть своя душа, своя жизнь… Как у океана, у нее есть свой язык, язык сильный, звучный, святой, молитвенный!..»
В любви к Москве признавался поэт Валерий Яковлевич Брюсов (1873–1924):
Я люблю большие дома
И узкие улицы города —
В дни, когда не настала зима,
И осень повеяла холодом.
Пространства люблю площадей,
Стенами кругом огражденные, —
В час, когда еще нет фонарей,
И затеплились звезды смущенные.
По-другому видели Москву приезжавшие в нее иностранцы, неисконные ее жители. Некоторые относились к древнему славному городу холодно-критически или равнодушно, запечатлевая его в неприглядном виде, обходя главное – не всегда понятную им высокую духовность его жителей, и вольно или невольно бросали тень на то, что было дорого москвичам. Такие «гости» вряд ли задумывались над тем, было ли у них на это моральное право?