– Лезьте за угол стойки и ложитесь на пол, – сказал я.
Она спряталась и встала на колени.
– Плашмя, – настоял я и толкнул ее.
Она разозлилась.
Все мужчины, кроме немца, который залег под столом, и молодого человека, похожего на школьника, который стоял в углу, вжавшись в стену, уже выхватили оружие. Три блондинки с отросшими у корней темными волосами взобрались на скамейку у стены и, стоя на цыпочках, беспрерывно визжали.
– Я не боюсь, – храбрилась решительная. – Это же смешно.
– Хотите схлопотать шальную пулю в пьяной перестрелке? – поинтересовался я. – Если у этого шута здесь есть друзья, все может очень плохо обернуться.
Но друзей у него, очевидно, не оказалось, потому что мужчины начали прятать свои револьверы, кто-то снял со скамейки визжащих блондинок, и все, кто бросился к месту драки, когда раздался выстрел, потянулись обратно, оставив мужчину с флитовым распылителем неподвижно лежать навзничь на полу.
– Никому не покидать помещения до приезда полиции! – крикнул кто-то от дверей.
Это были два вооруженных полицейских из уличного патруля, которые уже охраняли вход, и сразу после этого объявления я увидел, как шестеро посетителей выстроились в затылок друг другу, словно футбольная команда перед выходом на поле, отделились от толпы и свободно проследовали на выход через дверь. Трое из них были теми, которые в первый раз вышвырнули короля-«Флита» из бара. Один из них и убил его. Они проходили мимо полицейских с карабинами, словно рабочие, выносящие оборудование и не имеющие никакого отношения к случившемуся. Когда все шестеро покинули бар, один из полицейских перегородил дверной проем карабином и крикнул:
– Всем оставаться на местах! Всем до единого!
– А этих почему выпустили? Если им можно, почему нам нельзя?
– Это авиамеханики, им нужно вернуться на аэродром, – сказал кто-то.
– Но если кто-то уже ушел, глупо держать остальных.
– Всем ждать представителей службы безопасности. Все должно быть по закону и в соответствии с установленным порядком.
– Но разве вы не понимаете: если ушел хоть один человек, глупо задерживать остальных.
– Никто отсюда не выйдет. Всем ждать.
– Комедия, – сказал я решительной девице.
– Это не комедия. Это ужас.
Теперь мы снова стояли, и она с возмущением смотрела туда, где лежал убитый, широко раскинув руки и согнув одну ногу в колене.