Двумя руками опираюсь на стену, заключая девчонку в ловушку. Прожигаю её взглядом, от которого она всегда становилась покорной. Но она смотрит в ответ. Сначала с яростью. А потом с опустошением. Ненавистью. Это действует на меня как ледяной душ.
— Я.НИКУДА.С.ТОБОЙ.НЕ.ПОЕДУ! — выпаливает в гневе.
— Ты ждешь моего ребенка! — рычу, еле сдерживая желание просто закинуть её на плечо и увезти.
— Поздно, Фоновой! — в голосе появляется обреченность, — ты сделал свой выбор. Убирайся из моей жизни!
Вылетаю из её квартиры, словно плешивый пёс. Этот её взгляд. Блядь! Она никогда не смотрела на меня ТАК! Мелкая зараза! Сажусь в машину и даю по газам. Какая-то мелочь будет меня строить? Чёрт! Я хочу её забрать. А теперь еще и подчинить. Трахать долго и сильно, вышибая всю эту дурь из её головки.
Ничего, Кируся. Я с тобой ещё не закончил. Ты всё еще моя. Еду в любимый бар и надираюсь до полного беспамятства. Взгляд Киры что-то во мне всколыхнул. Чувства, которые давно должны были сдохнуть, утонув в алкоголе и беспорядочных половых связях.
— Прикинь! — говорю заплетающимся языком бармену, который с пониманием наливает мне ещё и ещё, — это мой ребенок!
— Может, стоит поговорить, а не давить? — спрашивает парень.
Бросаю на него яростный взгляд. Какого хуя он рассуждает, как Раенский?
— Я разбил её сердечко... — выдаю со вздохом, — изменил ей прям в день, которого она очень ждала. А всё потому, что я трусливый мудак...
— Ууу, — присвистывает он, — ну вы можете все исправить.
— Не знаю... видел бы ты взгляд, которым она смотрела. Там чистая ненависть. Блядь... Но она от меня... беременна... мой... ребенок...
Я засыпаю прямо у барной стойки. Просыпаюсь от того, что меня трясет и вот-вот вырвет. С трудом продираю глаза. Всё вокруг куда-то плывёт.
— Мда, дружище, — голос Раенского немного возвращает в реальность, — неслабо тебя накрыло.
Он тащит меня домой. А у меня перед глазами лишь взгляд Киры, наполненный злобой, разочарованием.
— Она меня ненавидит... — бурчу, пока друг втаскивает меня в квартиру.
— Ты заслужил, — говорит Игорь, укладывая мою тушу на диван.
— Кира... Кира... — у неё такое красивое имя, — прости... я... дерьмо...
— Так и есть. Вопрос лишь в том, что ты собираешься с этим делать, — вздыхает Раенский.
— Я верну её... обязательно... она простит... она единственная... меня любила...